которые я хочу, — пробормотал Крис.
— Ответы? — спросил я, не понимая, как, черт возьми, он услышал о Ринн. Я не сказал ни слова, и убедился, что Пратт тоже будет молчать, сказав ему, что если Крис не думает, что мы сможем справиться с делами в кампусе, тогда возникнут проблемы.
— Вон, — рявкнул Крис, заставляя своих людей броситься выполнять его приказ. Они все исчезли через заднюю дверь, оставив нас вдвоем с Ринн. Ее вздымающаяся грудь была единственным признаком беспокойства, поскольку она продолжала смотреть куда-то поверх наших голов.
— Почему сначала ты не спросил меня о ней? — я старался, чтобы мой голос звучал ровно, зная, как легко Крису было потерять спокойствие.
Он потер рукой подбородок.
— Я не думал, что мне нужно спрашивать. Я в замешательстве, почему, черт возьми, ты не упоминал о ней раньше. Мне важно знать о девушке, обладающей такой властью в этом университете. Тебе так не кажется?
— Я следил за ней. Она не сделала ничего такого, о чем я не знал.
В ту секунду, когда его глаза опасно блеснули, я понял, что он знает больше, чем я думал.
— Я был сбит с толку, когда ты отправил двух моих людей за пределы кампуса на прошлой неделе, — от его слов у меня заколотилось сердце. — Пока я не убедил их рассказать мне, что происходит. Если ты так хорошо с ней управляешься, тогда почему она все еще контролирует территорию? Почему вы с Праттом изгои? Мне даже сказали, что она сделала тоже самое с мальчиками из банды “Гримроуз”. Ты не сможешь сделать то, что мы планировали, если тебе не принадлежит этот гребаный университет.
— Я работаю над этим, — выдавил я. — Я когда-нибудь подводил тебя раньше?
Он встал перед Ринн, и я застыл, заставляя себя оставаться неподвижным. Она по-прежнему отказывалась смотреть на кого-то из нас, делая вид, что не слышит каждого нашего слова.
— Если ты работаешь над этим, тогда расскажи мне, что ты о ней знаешь.
Я помолчал, раздумывая, как много сказать. Если парни, которых я выгнал из кампуса, рассказали ему все, то лучше всего было признаться. Я все равно мало что знал.
— Она руководит бойцовским клубом. И играми в покер. Она занимается чем-либо подпольным или, по крайней мере, приложила к этому руку. Она не хочет, чтобы мы или “Гримроуз” были на территори, — я заставил себя продолжать смотреть на Криса, а не на нее. — Есть парень, который не спускает с нее глаз.
— Его не было с ней сегодня вечером, — сказал он, оглядываясь на нее. — Они встречаются?
— Я так не думаю.
— Хм, — промычал он. — Значит, она достаточно важна для кого-то, чтобы иметь защиту.
Он, казалось, не удивился ничему из того, что я сказал, и у меня было чувство, что он все это уже знал. Хорошо, что я, черт возьми, не солгал. Мой желудок скрутило, когда он протянул руку и провел костяшками пальцев по ее щеке.
— Не прикасайся ко мне, — прорычала она, отворачивая голову в сторону.
— Такая храбрая, — пробормотал он, проводя рукой по ее шее, прежде чем схватить за волосы. — Вопрос в том, почему. Либо ты глупая, во что я не верю после того немногого, что узнал о тебе, либо ты веришь, что ты достаточно важна, чтобы я не убил тебя.
Ее губы изогнулись в усмешке.
— Убей меня. Тогда ты сможешь узнать, прав ли ты.
Держа ее за волосы, он запрокинул ее голову назад, изучая, пока говорил:
— На кого ты работаешь?
Она сжала губы, не мигая и не сводя с него ледяного взгляда. Крис нахмурился, его терпение было на исходе. Он поднял другую руку, чтобы ударить ее, и я рванул вперед, схватив его за запястье, прежде чем одумался. Он развернулся, его глаза были дикими от ярости, когда он вырвался из моей хватки.
— Мы не знаем, с кем она, — быстро сказал я, поднимая руки. — Мне кажется, не стоит причинять ей еще больше боли, пока ты этого не выяснишь.
Он выдавил смешок.
— Чтобы я делал без моего уравновешенного сына?
Глаза Ринн заметались между нами, когда Крис ударил меня тыльной стороной ладони по верхней части щеки. Там, без сомнения, останется фиолетовый синяк, как только начнет опухать. Я знал, что это произойдет, и все же твердо стоял на ногах, чтобы не отшатнуться. Я покачал головой, отказываясь доставлять ему удовольствие видеть, как мне больно.
— Ты прекрасно знаешь, что не стоит вставать у меня на пути, — прошипел он. — Я люблю тебя, сынок, но знай свое гребаное место.
Гнев прожег меня насквозь. Он не был моим гребаным отцом, каким хотел казаться. Этот мужчина был жестоким сукиным сыном, с которым я застрял после смерти моей мамы. Ему нужен был кто-то, кому он мог бы оставить свою империю, и, поскольку он женился на моей маме, когда мне было шесть, он решил, что это буду я.
— Раздень ее, — приказал он, его взгляд вернулся к девушке. — Проверь татуировки.
Страх впервые промелькнул на ее лице, когда она перевела взгляд на меня.
— Я уже проверил, — напряженно сказал я. — У нее нет никаких татуировок, связывающих ее с бандой.
Он мгновение молчал, склонив голову набок.
— Ты трахал ее?
— Нет. Я видел ее в купальнике в кампусе, — эта полуправда была чем-то, чего он еще не знал. Я не спал с ней, но видел ее тело достаточно, чтобы знать, что никаких татуировок там нет. Он либо поверит мне на слово, либо проверит сам.
— Насколько хорошо ты ее знаешь? — спросил он, его глаза встретились с моими.
— Я ее не знаю. Мы разговаривали всего несколько раз. Ровно столько, чтобы я успел спросить, кто она, но затем появлялся ее телохранитель. Ты же знаешь, я должен быть осторожен в том, что я делаю в кампусе.
Он никак не мог знать, что она была той, с кем я провел лето три года назад. Если бы он знал, то уже поднял бы этот вопрос. Я насторожился, когда он вытащил нож из-за пояса. Он поднял его, позволив лезвию блеснуть на свету, и снова повернулся к Ринн.
— Я хочу увидеть сам, — пробормотал он, протягивая нож. — Сделай это.
Желчь подступила к моему горлу, но я не колебался. Я встал рядом с ним и забрал нож у него из рук. Если бы я этого не сделал, то это, черт возьми, сделал бы он. Если бы я попытался остановить его, он бы посмотрел на нее как на угрозу. Кого-то, кого он
