Квиллер отвёл Комптона в сторону и спросил:
– Что ещё ты хотел мне сказать о Ван Бруке? Ты говорил, что скажешь потом.
– Официально это ещё не объявлено, – конфиденциальным тоном произнёс Комптон, – и я ещё не сообщил даже школьному комитету. Адвокат Ван Брука передал мне, что покойный оставил всё своё состояние пикакской школе. Откровенно говоря, я считаю, что мы это заслужили.
Квиллер воспринял новость скептически.
– За чём же дело стало? Ты собираешься присвоить школе имя Ван Брука?
– Ничего подобного, хотя можно назвать в его честь библиотеку. Его коллекция насчитывает девяносто тысяч книг.
Позже вечером Квиллер позвонил Сьюзан Эксбридж:
– В котором часу мы завтра начнём разбирать книги?
– Скажем, в девять тебя устроит? Это большая работа и, вероятно, пыльная. Надевай какое-нибудь старье, – посоветовала она.
– Ты не против, если я возьму с собой Коко? У него на редкие книги нюх, как у ищейки.
– Дорогой… делай, как тебе нравится. Квиллер воспрянул духом, разоблачение Ван Брука компенсировало провал конкурса Типси.
– А не желаете ли вы, ребята, немного поразмяться? – обратился он к сиамской чете. – У меня есть для вас кое-что новенькое. – Он достал трубочки для мыльных пузырей и на кухне взбил в чашке мыльный раствор. Кошки не спускали с него глаз: содержимое чашки явно выглядело несъедобным, и это ставило их в тупик. – Оставайтесь здесь, – распорядился он и со всем снаряжением отправился на нижнюю лоджию.
Кошки последовали за ним.
Квиллер опустил трубочку в мыльный раствор, поднёс к губам и дунул, но не туда. Сработал выработанный после многолетнего курения трубки рефлекс, который в случае с мыльными пузырями сослужил ему дурную службу. Он сплюнул и сделал ещё одну попытку. На сей раз ему удалось выдуть красивый мыльный пузырь, отливающий всеми цветами радуги в насыщенном искусственном свете амбара, но он вдруг лопнул перед самым лицом. Квиллер вновь взялся за дело, постепенно совершенствуя технику.
– Ладно, спускайтесь вниз, – скомандовал он кошкам, подтолкнув их слегка под зад. – Вниз! Вниз!
Но сиамцам пора было спать, и они хотели подняться к себе наверх. В результате сдвинуть их с лоджии так и не удалось.
Чтобы как-то их раззадорить, Квиллер принялся пускать один пузырь за другим – одиночные, гроздьями и пузырь в пузыре, – и они лениво плыли и сами собой растворялись в воздухе. Однако на кошек это зрелище впечатления не произвело. До чего нелепое создание этот экземпляр Homo sapiens[5] , – казалось, думали они, – дует в какую-то трубку, размахивает рукой и зачем-то перегибается через перила! Скукотища, да и только! И они направились наверх в свои апартаменты.
– Кис-кис! – вдогонку им бросил Квиллер.
ТРИНАДЦАТЬ
Вторник, двадцать второе сентября, для Квиллера был знаменательным днём: ровно четыре года назад он поселился в Пикаксе. Начался день довольно обыденно. С утра Квиллер накормил кошек, подогрел булочку себе на завтрак, надел на Коко шлейку и собрался отправиться на Гудвинтер-бульвар. Он также надел шлейку и на Юм-Юм – просто так, для практики: вдруг ей эта идея придётся по вкусу. На этот раз кошка не «упала в обморок», а продолжала стоять как стояла, неуклюже растопырив лапы. В отличие от неё, Коко важно расхаживал на своих тощих тёмных лапах и рвался в бой. Юм-Юм с видом великомученицы простояла враскорячку, как каменное изваяние, ровно две минуты и семь секунд, пока Квиллер не снял с неё ненавистный хомут. После этого, как подобает истинной леди, вышедшей из этой истории победительницей, она грациозной походкой удалилась.
Вскоре в своём фургоне подъехала Сьюзан Эксбридж, и Квиллер поставил корзинку с Коко на заднее сиденье. По дороге Квиллер спросил:
– Ты не была в доме Хилари?
– Раза два по утрам, – ответила она. – Днём, как ты знаешь, я всегда в магазине. Но я взглянула на его коллекцию, а вечером справилась о ней в книгах по искусству. Она действительно великолепна!
– Ты нашла что-нибудь ценное?
– Ещё бы! Одна японская ширма чего стоит! За неё помешанные на лошадях локмастерцы душу продадут дьяволу . И величественная ваза клуазонне, высотой в два фута. Такую я сама была бы не прочь иметь. В полированных шкафах полно маленьких нэцкэ и вееров. Все они чудо как хороши! У Хилари потрясающая коллекция вееров!
– Вееров? – переспросил Квиллер, сомневаясь, что не ослышался.
– Да, вееров, ну, таких, знаешь, с ручками из слоновой кости и декором ручной работы, большинство из них с автографами . Чтобы оценить их стоимость, я могла бы слетать в Чикаго… Поедешь со мной? – наигранно добавила она.
– А что интересного на втором этаже?
– О, один хлам . Я выкинула целую комнату погибших растений, но множество крохотных цветков всё же уцелело. Их можно было бы продать.
Должно быть, она выкинула на помойку двадцать тысяч долларов, которые так бережно взращивал Ван Брук, отметил про себя Квиллер.
– К книгам я не прикасалась, продолжала она. – Большинство из них в пачках, не распаковано, так что я прихватила для тебя специальный нож и блокнот, если вдруг понадобится делать записи или составлять списки, словом, на всякий случай. Я даже не знаю, по какому принципу их сортировать. Посмотришь – и решишь на месте.
– Интересно, у Хилари был каталог? По идее, должен быть.
– Если так, то он тебе, скорее всего, попадётся, когда ты будешь разбирать всё наверху. Я очень тебе благодарна, что ты взял это на себя, Квилл.
– Рад тебе помочь, – ответил он.
– Йау, – отозвался Коко с заднего сиденья.
В просторный, с высокими потолками, величественный особняк Коко внесли в корзине, словно короля в паланкине. Первый этаж, там, где стояла ваза клуазонне, во избежание непредвиденных случайностей он обошёл на поводке. После чего потащил хозяина в сторону лестницы – факт, который Квиллер счёл значительным. Несомненно, кот был неравнодушен к книгам. Он обожал обнюхивать корешки дорогих переплетов, вероятно, чуя запах клея, сделанного из шкуры животных, а иногда что-то взбредало ему в голову, и он сбрасывал с полки относящуюся к делу книгу. (Чтобы положить конец столь нецивилизованному обращению с литературой, Квиллер поставил в кошачьих апартаментах полку с дешевыми изданиями, которые Коко мог трепать в своё удовольствие, хотя знал, что из характерного для кошачьей породы упрямства тот к ним не притронется.)
– С чего начнём? – спросил Квиллер, когда кот потащил его наверх.
Вместо ответа Коко привёл его к кабинету Ван Брука, все стенки которого были заставлены книжными полками. Пока Квиллер пытался глазами отыскать каталог девяностотысячной библиотеки Хилари, Коко принялся всё обследовать и обнюхивать, без труда вскакивая на полки высотой в восемь футов. Девяносто тысяч книг? Уму непостижимо! К сожалению, ящики письменного стола оказались заперты, а восточная шкатулка сдвинута с прежнего места – несомненно, работа адвоката. Никакой зацепки, и каталог мог находиться где угодно.
