что-то полезное, верно?
Нарион коротко кивает.
– Очаровательная Мира будет учить тебя магии. Думаю, стоит делать это за городом, верно?
Девушка кивает.
– В городе скрыть это будет сложно, – произносит колдунья.
– Ага, отлично.
– Истих и Хора будут доставлять вас за город. Да, Хора, ты будешь в личной охране у Истиха или вроде того. Кстати, Истих, а нельзя ее отправить шпионить за Надахом?
Зеленокожий ящер отрицательно качает головой.
– Не, это точно дохлый номер.
– А второй ящер?
– Мы в нем не очень уверены, – отвечает Истих.
– Ну, пусть Хора прощупает почву. Нам бы не помешали там свои глаза. Сможешь? – он обращается к стражнице.
– Я попытаюсь.
– Но действовать нужно аккуратно и деликатно.
– Я это понимаю.
– Ух! Господа, кажется, скоро мы изменим этот мир! – глаза Рихара кажутся дикими.
Канзан оглядывается. Смотрит на остальных, и трепет, что он ощущает, похож на страх, но это не он. Возбуждение. Даже воодушевление. Чувства, подобные тем, что он испытал после второго полета. Кажется, все не так уж и плохо…
ХОРА
Хора чувствует, что у нее в глотке сухо. Дерет и дерет. Хочется выпить что-то крепкое и затуманить сознание.
До этого ей казалось, что она вляпалась в какое-то дерьмо, но теперь ее затягивает по самую шею. И, кажется, продолжает тянуть дальше. Скоро в трясине будет видна одна только макушка и пузырьки с воздухом.
Она выходит из часовни, стараясь держаться спокойно, но на деле же ей совсем нехорошо. Силы, что собираются вокруг, кажутся слишком большими. Ее нагоняет Истих.
– Хора, все в порядке?
Она кивает.
– Что-то не похоже.
– Какая разница, в порядке я или нет?
– Самая прямая. Я, да и остальные тоже, надеемся на тебя.
– На меня? – она смотрит на него ошарашенно.
– И на тебя, и на меня, и на остальных. Все мы друг на друга надеемся. Так это работает.
– Я просто… – она тут же говорит тише. – Я просто стражница.
– Надо было раньше об этом думать. Никто не мешал тебе сказать «да, это все ляока сделал», глянув на труп Нирала. Твой напарник тоже видел все, но отчего-то он не пошел ничего копать, – Истих и сам подается ближе, шепча на ухо.
– Да-да. Я знаю.
– Тебе нужно время, чтобы собраться?
– Нет, ничего не нужно, – тяжело вздыхает Хора.
– Хорошо, потому что нет у нас времени.
– Я ведь в страже окраин.
– Больше нет. Рихар обо всем договорился.
– А Гехер будет отдельно?
– Пока он в страже окраины. Сегодня после обеда поедешь за город, но я хочу, чтобы ты поговорила с ним до этого.
– Я постараюсь.
– Используй там женские штучки. Ну, ты сама понимаешь.
Хора бросает на советника недовольный взгляд.
– Что?! Я не шучу. Нам ведь нужно знать, с кем мы имеем дело. Возможно, лучше оставить его в покое и все. Притворимся, словно его не существует.
– Хорошо, куда мне подходить?
– К зданию Совета. Оттуда отправимся.
– Я поняла.
Хора идет к зданию стражи. Она работает вместе с ляока и эллинами против Владыки Саввары. Полнейшее безумие. Хоре рассказывали про Владыку Саввары. Таинственный Хасвах. Говорят, что он божество, могущество которого не имеет границ.
В юности она слышала, что тут, в Монарде, люди разные теории строят: кто-то говорит, будто Хасвах просто очень могущественный колдун, кто-то – что это просто титул, который правители Саввары передают друг другу. Но в ее памяти хорошо сохранились воспоминания о том, как отец общался со статусными ящерами. И они же говорили ему, что Владыка Саввары – бессмертен и един. И они собираются отправить вот этого жалкого ляока из трущоб на схватку с бессмертным чудовищем?
– Бред какой-то…
– Хора, я слышал, что тебя переводят, – появившийся впереди Гехер заговаривает с ней.
– Да, вроде того…
– В охрану идешь?
– Ага, – она коротко кивает, пытаясь что-то придумать.
Смотрит на его морду. Взгляд кажется нездоровым, будто глаза опухли. Кажется, хочет что-то спросить, будет выведывать. Нужно переходить в активную атаку, пока он не сделал это первым.
– Ты не хочешь встретиться с Нагой?
– А? Что?
– Ну, с Нагой. Сегодня вечером.
– Просто… э-э-э… вот так?
– А ты как хотел?
– Она разве не из знатных?
У знатных нравы, близкие к эллинским. Пытаются соблюдать приличия белых.
– Нет, не из знатных.
– О, а ты… э-э-э… за нее спрашиваешь?
– Я тоже буду. С другим ящером.
– Вот это уже интересно. А давай! Где встречаемся? – Гехер усмехается.
– У «Хруста».
– Хм… Отлично. Буду ждать.
Предстоит чертовски странный вечер.
КАНЗАН
Они остаются вдвоем с Нарионом в часовне. Нарион подходит неспешно, тяжело вздыхая.
– Я никому ничего не говорил. Они говорят, что кто-то тебя узнал.
Канзан отмахивается. Немного легкомысленно.
– Стражница меня узнала. Вы ни в чем не виноваты, – произносит Канзан.
Беспокойство Нариона его даже удивляет. Оно кажется какими-то непривычным, но отчего-то у Канзана нет никаких сомнений в его искренности. Ляока потирает запястья, глядя на собственные руки.
– Но ничего плохого не произошло, – произносит Канзан. – Рихар мне все объяснил.
– Это меня и беспокоит.
– М? О чем вы?
– Что тебе сказал Кардади?
Канзан улыбается. Произносить это как-то неловко и глупо. Впрочем, возможно, ему стоит привыкать. Привыкать к правде.
– Что я избранный.
Канзан разводит руками. Нет, все-таки звучит все еще глупо. Нарион переводит взгляд на статую Илиссии.
– И тебе нравится думать, что ты избранный?
– А это не так?
– Мы еще поговорим об этом, но ты помнишь, о чем я тебе говорил? Строить теории и прочее? – Нарион вздыхает, рукой касаясь чужого плеча.
– Я… Я помню.
– Одно из важных качеств ученого, которое полезно в жизни, – нужно все подвергать сомнению.
– К чему это вы?
– Я вижу по твоим глазам, что сейчас ты не хочешь этого делать. Не хочешь сомневаться, поэтому сейчас я не буду тебе ничего говорить. Но я прошу тебя, когда ты успокоишься, задумайся над тем, что сказал тебе Кардади.
Канзан смотрит в глаза Нариона. Подвергать сомнению? Ему хочется обвинить в чем-то Нариона. Слова вертятся на языке, нужно просто открыть рот и выплюнуть их в лицо этому эллину.
Он ведь, наверное, просто не может принять, что теперь какой-то ляока из трущоб особенный, но эти глупые мысли тонут во тьме. Канзан отчего-то не может примерить на Нариона образ завистливого скептика, поэтому…
– Хорошо. Я понял, – произносит Канзан, пусть и не полностью осознавая, что это вообще означает. Ведь сама идея собственной избранности кажется теперь такой приятной и правильной.
– Идем. Нас ждут юлианцы.
ЮЛИЙ
Пробуждение не из легких. По молодости ему приходилось много выпивать, и как-то он всегда легко выносил похмелье. Мог даже бегать, делать зарядку и нормально соображать, но с возрастом это умение начинало дряхлеть и, кажется, от него уже толком ничего не осталось. Вот сейчас, например, голова жутко гудит. Во рту какой-то гадкий-прегадкий привкус. И желудок тоже ворчит. Впрочем, могло быть намного хуже. В комнате чертовски темно из-за тяжелых штор. Одеяло довольно теплое.
Юлий двигается, а вставать не хочется. В какой-то момент занавески расходятся, помещение заполняет свет. Ух, глаза режет!
У окна стоит Ялия. Она уже одета в какую-то легкую белую накидку. Не прозрачную. Она смотрит на Юлия и ухмыляется.
– А ты у нас соня?
– Когда нужно – встаю в любое время. Нарион уже заходил?
– Заходил, но он просил подождать. Мол, его куда-то вызвали, так что я решила тебя не будить.
– Очень… м-м-м… мило с твоей стороны, –
