просто, моя сладкая.
Ещё толчок. Глаза в глаза. Глубоко. Размашисто. В плену его рук. Во власти его желания.
Дарио накрыл губами мои губы, двигаясь всё быстрее и быстрее, и, наконец, я бурно содрогнулась в его объятиях, прижимаясь к нему всем телом, чувствуя, как он замер на мгновение и с утробным рыком излился в меня.
Муж перекатился на спину, увлекая меня за собой, и я прильнула к нему. Я подрагивала в его руках от невыносимо ярких ощущений, плавилась от нежности, с которой он гладил меня по спине.
Я подняла голову, поцеловала его в плечо и всё же попросила:
— Скажи мне, Дарио.
Он протянул руку, медленно отвёл прядь волос мне за ухо, тронул пальцами мои губы.
— Всё просто, моя Велия. Ты жена. Вся моя сила для тебя.
Эпилог
Шесть лет спустя.
Дарио.
— Отец, это несправедливо! — прокричала девочка с белоснежными волосами, выбегая из дома. — Мне уже пять, но до сих пор нельзя учиться заклинаниям!
Я отдыхал в глубоком кресле на веранде нашего дома на берегу океана, куда вырвался от государственных дел. Дочка вскарабкалась мне на колени, устраиваясь удобнее, насупилась и затеребила пуговицу моей белой рубашки. Я обнял её, чувствуя, как растекаюсь от любви, нежности и тихого, спокойного счастья.
— Кто не разрешает? — мягко поинтересовался я.
Налетел порыв тёплого солёного ветра, взъерошил мои отрастающие волосы.
Я ждал ответа дочки и любовался ослепительно красивой женщиной, идущей ко мне босыми ногами по песку. Длинные развевающиеся волосы казались морской пеной, лёгкое лазурное платье облегало её тонкий силуэт с округлившимся животом.
— Никто не разрешает! — пробурчала дочка, — даже ты!
На моих губах уже играла улыбка, и я спросил:
— Почему даже я не разрешаю?
Этот разговор повторялся каждую неделю, но малышка настойчиво искала новые способы добиться своего.
Велия подошла и встала рядом, с наигранной сердитостью нахмурив брови, но улыбка всё равно мелькала на её губах. Я любовался женой и ловил себя на мысли, что всё время хочу её целовать.
А ещё было интересно, до чего эти две красавицы в этот раз договорятся.
Дочка покосилась на мать и промолчала. Велия мягко произнесла:
— Ну же, Мелита, расскажи. Почему тебе нельзя?
Малышка глубоко вздохнула, дотянулась и чмокнула меня в щёку, вскочила и подбежала к матери. Мелита обняла Велию за ноги и сердито заявила:
— До десяти лет долго ждать, а я хочу сейчас!
— А что нужно, чтобы заклинания хорошо получались, когда тебе исполнится десять? — с улыбкой спросила Велия.
— Да знаю я! — крикнула дочь и побежала в дом, громко зовя брата: — Янис, давай ещё раз сделаем это упражнение, в этот раз точно получится!
Я встал и осторожно обнял жену.
— Какие планы на вечер?
— Ты останешься на вечер? Теодоро объявился?
Я засмеялся:
— Угадай.
Велия отстранилась и повернулась, глядя на спокойный океан, прижимаясь спиной ко мне.
— Я так понимаю, он решил, что за два года ты достаточно поднаторел в государственных делах, и можно наконец-то бросить королевство на твои широкие могучие плечи.
Усмехнувшись, я обнял жену, поцеловал её в макушку и ответил:
— На вечер я останусь. И на завтра тоже. И нет, Теодоро не объявился. Но он разослал вестников. Ирдел теперь станет верховным магом, а я — королём. Так что, моя королева, у нас есть два дня побыть здесь, и мы переезжаем во дворец.
Велия глубоко вздохнула.
— Всё же сбежал наш король с бродячим театром.
Я рассмеялся, и Велия рассмеялась вместе со мной. Она развернулась, запрокидывая голову и глядя мне в глаза. Я погладил её по волосам и ответил на невысказанный вопрос:
— Ты обязательно вернёшься к своим театрам и школам искусств.
Она явно хотела возразить, но я чуть свёл брови. Велия глянула на меня из-под ресниц и наигранно вздохнула.
— Вернёшься, — мягко повторил я. — Когда родишь и восстановишься. Не волнуйся, все они проживут без твоего покровительства ещё несколько месяцев. Не думай, что если у Мелиты не удаётся меня уговорить на своё, то это получится у тебя. Велия, я сказал. Не обсуждается.
Она снова вздохнула с притворным сожалением, а потом улыбнулась:
— Как скажешь, любимый.
Я погладил её по округлившемуся животу, тронул пальцами зовущие губы. Зарылся пальцами в её густые волосы и поцеловал, упиваясь её нежностью, наслаждаясь осознанием, насколько же она вся — моя.
Моя до каждого движения ресниц, до каждого слова, до каждого прикосновения.
Единственная, желанная и любимая. Моя.
