углы, куда раньше ни за что и не подумали бы идти. Оледенения на севере аукались осушением на юге, зелёные саванны превращались в бесплодные пустоши. В Африке гигантские территории иссыхали до состояния нынешней Сахары. В пустыне копытных очень мало, они крайне чутки и быстры. Растений тоже почти нет. Есть нечего. Очевидный выход один – становиться рыболовом. Парадокс, но рыба – лучший ресурс в пустыне. Люди в любом случае кочевали от оазиса до оазиса, от воды до воды, так почему бы не добывать еду в воде?
Отличный пример подобной стратегии – жизнь древних обитателей стоянки Вади-Кубанья в Южном Египте, на левом берегу Нила. Нил знаменит своими разливами, после которых там и сям среди дюн остаются временные озерца и болотца. Именно такие места и стали домом для древнейших египтян.
По остаткам древесины, углю и остаткам корней и клубней мы знаем, что вокруг стоянки росли папоротники, заросли акаций Acacia и тамариска Tamarix (а он в середине лета цветёт розовыми цветами), солянка Salsola baryosma, спаржа Asparagus, якорцы Tribulus, зонтичные и водяные лилии.
Небогатая фауна Сахары включала сомов Clarias, нильских окуней-латесов Lates niloticus, барбусов Barbus и тиляпий Tilapia. На зимовку прилетали утки и гуси. Около воды держались бегемоты Hippopotamus amphibius, дикие быки-туры Bos primigenius, антилопы конгони Alcelaphus buselaphus, газели Gazella и тонконогие ушастые лисы Vulpes rueppeli.
Главным занятием местных жителей был сезонный лов сомов во время нереста, происходившего с июля до начала сентября, с главным пиком с середины июля до середины августа. Найдено более ста тысяч рыбьих костей! Такое обилие, очевидно, накопилось не вдруг, а ловили рыб каким-то массовым способом; возможно, люди делали запруды при спаде воды. Кости принадлежали в основном взрослым особям – на мелочь люди не разменивались. Рыб, вероятно, частично сушили или коптили.
Дум-пальма Hyphaene thebaica
Когда рыба кончалась, люди переходили на другую диету. В некоторые моменты едва ли не главной пищей становились клубни сыти круглой Cyperus rotundus, дополняемые корневищами камыша Scirpus. С октября по январь жители Вади-Кубаньи собирали и готовили ячмень Hordeum vulgare, обугленные зёрна которого прекрасно сохранились. Между прочим, местный ячмень уже очень похож на культурный, так что даже возникло предположение о зарождении тут земледелия уже в те времена, что, впрочем, маловероятно. Для готовки ячменя использовались тёрки, ступки и пестики. В феврале и марте счастливые жители оазисов ели плоды дум-пальмы Hyphaene thebaica, а между февралём и концом июня – пресноводных моллюсков перловиц Unio abyssinicus. С марта по июль – в самое сухое время – люди уходили в долину. А вот чем люди почти не занимались – так это охотой. Конечно, крупных млекопитающих периодически ловили круглый год, но кости зверей составляют всего 1 % от всех костей на стоянке, так что копытные были просто погрешностью на фоне рыбы.
Водяные лилии Nymphaea
Некоторые детали поведения жителей Вади-Кубаньи можно представить, смотря на материалы других стоянок. На близких по времени и месту суданских могильниках Вади-Халфа и Джебель Сахаба, а также несколько более позднем кенийском могильнике Натарук найдены десятки скелетов с воткнувшимися наконечниками, пробитыми головами и сломанными костями. Трудно сказать, чего не могли поделить пустынные обитатели, но, видимо, множество людей и недостаток пригодных для жизни мест – уже достаточный в палеолите повод для геноцида. В более древние времена убийства тоже, конечно, случались, но никогда не достигали таких ужасающих масштабов. Так что осторожность в позднем африканском палеолите была жизненно необходима.
Нил знаменит своими разливами, после которых там и сям среди дюн остаются временные озерца и болотца. Именно такие места и стали домом для древнейших египтян
Литература
Frayer D. W., Wendorf F. et Schild R. The Wadi Kubbaniya skeleton: a Late Paleolithic burial from Southern Egypt // SAS Bulletin, 1988, V. 12, № 1, p. 6.
Loaves and fishes: the prehistory of Wadi Kubbaniya. Eds.: Wendorf F., Schild R. et Close A. E. Dallas, Department of Anthropology. Institute for the Study of Earth and Man, Southern Methodist University, 1980.
Wendorf F., Schild R., El Hadidi N., Close A. E., Kobusiewicz M., H. Wieckowska H., Issawi B. et Haas H. The use of barley in the Egyptian Late Paleolithic // Science, 1979, V. 205, pp. 1341–1347.
Wendorf F. W. et Schild R. The Prehistory of Wadi Kubbaniya. Dallas, Texas A&M University, 1989.
44. ТРОН БОН ЛЕИ
РЫБОЛОВЫ МОРЯ
(ИНДОНЕЗИЯ, ОСТРОВ АЛОР; 17,3 ТЫС. Л.Н.)
Синее-синее море раскинулось под голубым-голубым небом. На этом фоне зелень джунглей кажется глубоко-чёрной. Свежий ветер налетает и качает ветви деревьев, под сенью которых расположились люди. Чернокожие рыболовы никуда не спешат. На суше жизнь не плоха. На песчаный пляж иногда выползают морские черепахи, на ветвях висят крыланы, в пальмовых листьях шуршат гигантские крысы.
Но благодатное море лучше, оно всегда полно еды.
Если выплыть на каноэ чуть подальше от берега и закинуть удочку, как на неё наперегонки цепляются рыбы. Лучше всего, без сомнения, ставриды и скумбрии. Эти стремительные серебристые рыбы всегда ходят большими косяками. Для них приготовлены огромные кольцевые крючки из раковин. Главное, крепко держаться в каноэ, когда рыбина рвётся с лески.
Поближе к рифу как ленты извиваются под водой узкие длинные сарганы. Их серебристое тело ярко блестит на солнце, а длиннющие тонкие челюсти усажены острыми клыками. Порой в погоне за добычей они высоко выскакивают из воды – тут уж поберегись! Перепрыгивая через каноэ, сарган с размаху может влететь в рыбака. Хватит и одного, а плавают они стаями.
Вдоль края рифа в зарослях и над песчаными площадками ходят рифовые окуни-луцианы – розовые и жёлтые, оранжевые и голубые, серебристые и чёрно-белые, с пятнами и полосками. Приятно закинуть сеть и вытащить пару тяжёлых рыбин, а после испечь их в золе.
Ещё лучше каменные окуни – толстые, неторопливые, с вечно полуоткрытым губастым ртом, чаще серые в пятнах, полосах и разводах, а иногда чёрные или ярко-красные. Ловить их можно удочкой, но иногда проще гарпуном. Некоторые окуни столь велики – в два человеческих роста, что даже паре человек не под силу вытащить их из воды. И ведь ухватить не за что: жабры и передняя часть спинного плавника усажены зазубринами и огромными шипами. Зато один каменный окунь накормит всю семью.
На рифе на удочку можно поймать и иных красавцев. Рыбы-хирурги великолепны – желтые, синие, чёрные, полосатые вдоль и поперёк, перламутровые и в разводах, некоторые с рогом на лбу, – но невкусны и опасны. Их плавники таят в себе острые колючки, а из основания хвоста выдвигаются острые ядовитые шипы. К тому же порой те, кто съест рыбу-хирурга, заболевают сигуатерой, от неё можно и умереть. В общем, лучше просто любоваться ими.
Рыбы-попугаи также ярки, большей частью синие с жёлтым, но куда крупнее хирургов. Свесившись с каноэ, можно видеть, как они отщипывают своими клювами кусочки кораллов. Если неосторожно плеснуть водой, то попугай юркает в свою личную коралловую пещерку, у каждой рыбы она своя. Но так-то и можно обмануть попугая: если перегородить выход сетью, то рыба кинется домой и запутается. Попугаи вкусны. Главное, не ловить их ночью, ведь перед сном они покрываются плотным слизистым коконом.
Спинороги – чаще серые или чёрные – закованы в пупырчатую чешую, а спинной и брюшной плавники, симметрично торчащие из ромбического тела, снабжены острыми подвижными шипами. Если уж спинорог спрятался в свою коралловую норку и упёрся там колючками, вытащить его оттуда невозможно. Да и стоит ли? Они горькие, а иногда и вовсе можно отравиться. Зато при желании можно услышать, как спинороги хрюкают.
Пучеглазые кузовки большей частью серые, с пятнышками и разводами, некоторые – с торчащими вперёд рожками. Закованные в жёсткий панцирь из шестигранных пластинок, выглядят они несуразно, но постоянно вертят грудными плавничками и легко вращаются в нужном направлении. В отличие он прочих рыб рифа, у них нет колючек в плавниках, так что можно смело брать их в руки. Но не стоит спешить
