это мне скорее захотелось уловить нотки заснеженного воздуха, чем была необходимость провертивать.
— Ты там зависла, — подмечает Макс, почти незаметно оказавшийся сзади и притягивающий меня к себе. — Снежинками любуешься?
Откидываю голову ему на плечо, закрыв глаза и наслаждаясь моментом. Теплом объятий, тем, как пальцы Макса мягко зарываются мне в волосы, чуть массируя…
Мы уже почти четыре месяца вместе, а я всё так же млею от его прикосновений. А ещё чаще улетаю от них…
— Просто задумалась, как хорошо, что мы решили встретить Новый год вместе в Саратове, — не сразу отвечаю, снова открыв глаза.
Я действительно думала об этом, но уж точно не когда он подошёл. Да и как размышлять о чём-то, когда рука Макса лезет мне под кофту?
Вот только она там останавливается, не движется дальше.
— Тут стоит благодарить тебя за своевременную сдачу зачётов и экзамена, — хмыкает он. — Если бы осталась на доработку, фиг мы купили бы билеты и оказались тут аж за три дня до Нового года.
Да уж, моя первая сессия… Она пролетела гораздо быстрее, чем я себе представляла. Хотя, наверное, просто потеряла счёт времени, когда мы с Максом стали парой.
— Поразительно, что я умудрялась находить время учиться, — умехаюсь, ведь самые яркие воспоминания этих месяцев с моим парнем связаны. А если так подумать, то мы параллельно много чего проделать ещё успели.
— И вести бизнес, — подсказывает Макс, дополняя не только мои слова, но и мысли.
С этими словами он оттаскивает меня от окна и возвращает в плед, на свою кровать, рядом с которой целый мешок вкунейших мандаринов.
Мы тут под них фильмы смотрим с самого утра после приезда.
— Это благодаря тебе, — подмечаю насчёт бизнеса, крепче кутаясь в мягкий плед в кольце рук Макса.
Он ведь правда очень помог с клубом. Во многих вещах я стала разбираться только благодаря ему, а некоторые без его участия вообще не пошли бы. С кофейней я ему тоже иногда помогала, но скорее формально, уж там всё и без меня прекрасно шло. Да и идёт до сих пор.
— Папа гордился бы нами, — уверенно заявляет Макс.
Это один из немногих моментов, когда он так легко говорит об отце. Со светлой грустью, без надрыва.
— Кстати, ещё и поэтому хорошо, что мы здесь Новый год отметим, — мягко подмечаю я. — Можно сказать, с ним. Он тут словно везде.
Я не собиралась задевать эту тему раньше, но сейчас слова вырываются сами. Хочется поделиться этими ощущениями с Максом. Ведь нам уютно даже молчать вместе, неужели есть темы, которые могут сбить это единение?..
Их точно нет. И я лишь убеждаюсь в этом, ощутив, как Макс крепче прижимает меня к себе.
Но пока молчит. Без особого напряжения — просто, наверное, не знает, что тут сказать.
— Знаешь, я сегодня впервые за долгое время смогла забрать себе его фото с того стэнда, — спокойно рассказываю. — И мамино заодно. Буду хранить у себя.
Пауза сохраняется, и я уже задумываюсь, как перевести тему без лишней неловкости. Её, конечно, и не чувствуется, но ведь Макс молчит. Наверное, ему просто не хочется лишний раз мусолить, ну или нечего сказать. Я ведь достаточно узнала его, чтобы понимать, что это совсем не означает отстутствие чувств или, наоборот, их переизбыток.
Вот только он, чуть потрепав мне волосы, неожиданно спрашивает то, чего я уж точно не могла предположить:
— А хочешь увидеть фотку моей мамы?
Я аж замираю от неожиданности, а сердце щемить начинает. Макс не говорил о своей матери вообще никогда, сколько его помню. Ни в детстве, ни, уж тем более, после своего возвращения из Москвы.
— Конечно, хочу, — с теплом уверенно говорю, поворачиваясь к нему лицом и крепче обнимая.
Некоторое время мы просто остаёмся в объятиях друг друга. Чувствую его размеренное сердцебиение и успокаиваюсь сама. Не то чтобы до этого нервничала, но первое упоминание его матери слегка всколыхнуло. Но меня одну, Макс спокоен. Не скрываясь, принимает мою безмолвную поддержку, в ответ обволакивая невозмутимой уверенностью.
— Я не ношу её фото нигде, да и не висит оно здесь в доме. Но в фотоальбоме полно. Он в шкафу в папиной комнате, можно пойти посмотреть.
— Буду рада, — киваю, уже собираясь вставать. Макс следует моему примеру, на что я снова беру его за руку и переплетаю наши пальцы.
Он ухмыляется моей привычке везде так идти, даже из комнаты в комнату. Последнее, конечно, не всегда, но частенько тянет. И Макс ведь поддаётся. Сейчас не исключение.
— Уверена, что она красавица, — говорю по пути.
— Ну а в кого я, по-твоему, так хорош, — усмехается Макс. — Папа, конечно, тоже далеко не урод, но за внешность у нас отвечала мама.
Посмеиваюсь его утверждениям, но соглашаюсь с ними. Как же это приятно, когда Макс так легко говорит об обоих родителях…
А мы ведь словно уравновешиваем друг друга. Когда мы вместе, всё гораздо сглаженнее. И цели легче достигаются, и проблемы преодолеваются.
Позже, когда мы уже сидим и листаем фотоальбом, в котором и наши десткие фото есть; я вспоминаю его маму. Видела её фото на похоронах, когда была совсем маленькой. Она ведь с моей мамой дружила… Правда, в дом к нам не так уж часто заходила. Но помню, как однажды мы даже перекинулись несколькими словами. Она мне сказала, что красавицей расту и обязательно буду даже лучше, чем та барби, которую ей показывала. Я ведь спрашивала эту незнакомую тётю, стану ли такой же, как моя кукла или как она с мамой.
Вздыхаю. Насколько я помню, папа всегда был добр и честен с обеими своими жёнами, вот только любил лишь вторую. Но я всё равно верю, что мама Макса была по-своему счастлива. Её глаза светятся почти на каждом фото. Да и в жизни тоже лучились теплом…
Мы пролистываем следующую страницу альбома, и вдруг видим наших мам вместе. Совсем старое фото, ещё до и моего, и Максового рождения. Значит, его мама сохранила?..
— Твоя мама тоже красивая, — ровно сообщает Макс. — Думаю, моя не была бы против, что твоя в итоге вышла замуж за папу. В конце концов, это случилось ощутимо после смерти мамы.
Сердце пропускает от такого неожиданного, но нужного заявления. Это ведь именно то, что меня всегда
