тексте. Ничего не получается. Мне бы уйти в комнату, но на кровати я работать с текстом категорически не могу. Неудобно. Хотя и так не могу работать, когда в нескольких метрах от меня Медведев расположился на диване. Какой-то порочный круг. Понимаю, что Миша на меня даже не смотрит, он полностью сконцентрирован на распутывании электрической гирлянды, но все равно не могу сосредоточиться.
Пододвигаю к себе вибрирующий телефон.
Наташа 12:34
«Стремно писать такое о собственном брате. Но я тут проанализировала сказанное тобой и походу у Миши серьезные проблемы»
12:34
«В смысле?»
Наташа 12:35
«В прямом. То он кино с тобой смотрит и у него ничего не встало, то открыто отправляет тебя в комнату, когда ты вся такая красивая в ночнушке»
Ну вот зачем я все это ей написала?
12:35
«И что за проблемы?»
Наташа 12:36
«Не хочу наговаривать на брата и записывать его в неполноценные мужики. Ладно, возможно, он как кот. Есть такие капли, снижающие половую охоту у четвероногих. Возможно, он их и принял, позаимствовав у кошки. Баюн, кажется, зовется»
12:37
«Ты шутишь?»
Наташа 12:37
«Понятия не имею. Но лучше «Баюн», чем неполноценный брат. Давай завтра вечером встретимся? Сходим в кино?»
12:38
«Не могу. Боюсь быть замеченной после того, как в клубе увидела знакомого»
Наташа 12:38
«Не проблема. Надень парик, очки и никто не узнает»
12:38
«Где я их возьму? Для этого надо выйти из дома. А я уже боюсь одна выходить»
Наташа 12:38
«Я будущая кто?»
12:39
«В смысле?»
Наташа 12:39
«Куда я поступаю фиг знает сколько раз?
12:39
«На актерский факультет»
Наташа 12:39
«Ну так иди в мою комнату и открывай последний ящик в комоде. Там как минимум остались два парика. Нацепила, очки надела и вперед»
– Мандарину будешь?
Резко отрываю взгляд от телефона и откладываю его в сторону.
– Что ты спросил? – перевожу взгляд на Мишу.
– Мандарину хочешь?
– Нет.
– Апельсину?
– Нет.
– А в лоб? – молчу, совершенно не зная, как с ним общаться. Зачем он меня сейчас задевает. – Я их почистил, кстати. Будешь?
– Тогда буду. Мандаринку.
К счастью, мандарину я ловлю. И стоило мне только ее разделить и отправить дольку в рот, как я услышала насмешливое:
– Я руки не мыл.
Вот зачем он это сейчас делает? Зачем меня провоцирует?
– Говорят, грязными руками есть вкуснее, – спокойно произношу я.
– Правильно говорят. Приятного аппетита.
Я точно ненормальная. Иначе не знаю, как объяснить, что радуюсь почищенной Мишей мандаринке для меня. Несмотря ни на что, снова хочется сделать что-нибудь приятное для Миши.
12:43
«Спасибо, обязательно воспользуюсь. А что Миша любит из мясного?
Наташа 12:43
«Шницель. На гарнир картофельное пюре. Только на молоке»
12:42
«Спасибо»
Будет тебе шницель. Все равно работать не получается. А вот досконально изучить рецепт? Да, определенно получится.
Глава 27
Как бы мне ни хотелось это признавать, Миша и я – совершенно гиблый несовместимый вариант. Он никогда меня не похвалит и не поблагодарит. Не знаю, что нужно приготовить, чтобы он снизошел до комплиментов. А ведь шницель был вкусный! Не знаю, почему мне нужна эта самая похвала, возможно, потому что я ее никогда и не получала. Папа в принципе скуп на эмоции. Но мне нужна она сейчас от Медведева. И не только она.
Миша как будто специально не покидает квартиру уже второй день. Его присутствие меня одновременно радует и напрягает. Я не понимаю, кто мы друг другу. Мне неловко смотреть ему в глаза. И по-прежнему стыдно за мои слова.
Перевожу взгляд на нарисованный портрет и понимаю, что переборщила с бородой. Это уже не Миша, а реальный одичавший лесник. Но выглядит это забавно. Хоть я и не люблю рисунки в цвете, сейчас я как никогда довольна нарисованным. Как будто передо мной и вправду живой Медведев в профиле.
– Я всерьез обеспокоен твоим слухом, – вздрагиваю, когда рядом со мной на кровать садится Миша. – То кино смотришь никого не замечая, то барабанную дробь в дверь не слышишь.
– У меня все в порядке со слухом. Дело в увлечении.
Ну вот почему я не нарисовала кого-нибудь другого? Теперь сиди и оправдывайся, почему именно он на бумаге.
– А почему я в футболке, если позади снег?
– Не знаю. Так увиделось. Учитывая, что позади тебя деревенский домик, можно представить, что ты вышел на улицу без верхней одежды… ну скажем, рубить дрова. Ты же чем-то должен топить печь, – вот уже чего не ожидала, так это того, что Миша улыбнется. Без злобы и иронии. По-доброму. – Почему ты улыбаешься?
– Да так. Картинка вполне реальная. Только, мне кажется, я пострашнее в жизни.
– Это твоя борода страшная, а сам ты очень даже ничего.
– И задница у меня красивая, – ну какой же гад! – Я помню. Пойдем.
– Куда? – растерянно бормочу я.
– Елку украшать. Я ее наконец-то собрал.
– Елку? До нового года почти месяц.
– И что? Надо ждать тридцать первое декабря? А чтобы съесть селедку под шубой с оливье еще и полночь?
– Ну с едой это вроде бы традиция.
– Какая, к чертям собачьим, традиция? Ты знаешь, меня мать вечно била по рукам, когда я пытался что-нибудь схватить со стола во время готовки «не тронь, это на новый год». В итоге после двенадцати есть уже не хотелось. А если и хотелось – наедался чем-нибудь одним. На все меня не хватало. А на следующий день эти салаты потом уже жрать никто не хотел. Так что на хрен это все. Если хочется – делай сейчас. Потом может быть уже поздно.
– Это ко всему относится?
– Ты о чем?
– Если хочется – делай это сейчас, ты так сказал, – кажется, мой вопрос озадачил Мишу. Переведя на меня взгляд, он как-то грустно ухмыльнулся.
– Не ко всему. Иногда хотелки могут стоить жизни. Пойдем, – резко встает с кровати и тут же протягивает мне руку.
Да что же это такое? Может, у меня какое-то психическое заболевание? Почему меня так штормит? То плакать хочется навзрыд от стойкой убежденности, что Медведеву на меня плевать. То улыбаться как дура за почищенную мандаринку и приглашение украсить елку. И
