и бескрайняя Сахара. Оглядывая местность, Бэртон заметил вдалеке странные силуэты – громадные каменные конусы, поднимались из песка.
– Что это там, Юсуф? – спросил рыцарь, указывая на них. – Сперва я подумал, что это горы, но сейчас, приглядевшись, мне кажется, что это какие-то сооружения… Ты знаешь, что это может быть?
Юсуф знал про все на Востоке и, взглянув, куда указал хозяин, мгновенно понял, о чем идет речь.
– Вы видите пирамиды, сэр Артур, – сказал он, – они действительно могут показаться горами, но были построены людьми несколько тысяч лет назад. Под ними покоятся древние правители этой страны.
Пирамиды величественно молчали. Эти немые исполины были свидетелями неисчислимых событий, пронесшихся перед их равнодушным взором за сотни лет, и сейчас – всего лишь наблюдали очередные…
Над Каиром собиралась гроза. Тяжелые тучи шли с запада, поглощая город. Бьющие в землю молнии золотом высвечивали острые конусы пирамид на фоне черного неба. Артур долго смотрел на сгущавшуюся тьму, а затем, взглянув в противоположную сторону, увидел безоблачное ясное небо, раскинувшееся над пустыней. Он пребывал в сомнениях несколько минут, но все же отдал приказ идти на Каир, туда, где среди пирамид ударяли молнии.
Навстречу крестоносцам из города вышло войско. Оно оказалось намного больше, чем ожидал Бэртон.
Однако Артур был талантливым полководцем и надеялся переиграть сарацин. Предусмотрительно заняв господствующую высоту, он рассчитывал использовать это преимущество. Увы, первый же натиск врагов показал, что надежды его были тщетны. Воины Бэртона, хотя и храбро сражаясь, гибли, сметаемые превосходящими силами.
Тем не менее Артур решил скорее погибнуть, чем отступить. Устремляясь вперед на белом коне, в красном плаще, он старался поднять свое войско в атаку. Но мусульман становилось все больше, а его отряд с каждым мгновением стремительно уменьшался. У отчаянно дравшихся крестоносцев не хватало сил, чтобы переломить сражение в свою пользу.
– Нам не выстоять, Артур, – раздался крик. – Надо уходить!
Он понимал это и без подсказок, но мысль о том, чтоб отступать, была для него невыносима. С плато, где они рубились, открывался прекрасный вид на пирамиды, непроницаемо взирающие на бой. И Бэртону в пылу битвы казалось, что, парящие где-то среди грозовых туч над Каиром, эти каменные исполины смеются над ним, дерзким чужаком, вторгшимся в их владения и потревожившим их покой.
– Бэртон, надо спасти людей! – вновь прокричали ему. – Ведь все погибнут без славы и смысла!
Казалось, при этих словах он очнулся. Действительно, к чему столько христианских смертей? Нужно было попытаться спасти хотя бы половину отряда.
– Хорошо! – наконец через силу скомандовал Артур. – Отступать! Но сохранять боевой порядок!
Христиане дрались так яростно, что сарацины не решились преследовать их. С плато Бэртон уходил последним и, оглянувшись на пирамиды, услышал, как они рассмеялись еще один раз и навсегда замолкли, вновь погрузившись в сон.
Так закончился его рейд на Каир. Многие рыцари, сопровождавшие Артура в том походе, озолотились, но сам он не получил ничего, возвратившись в королевство крестоносцев с тем же, с чем покинул его. Ведя с собой, правда, пятерых пленных мусульман, захваченных в Египте. Двое из них были исмаилитами.
Решая, что делать с пленными, Бэртон собрал совет.
– Убить их, и дело с концом! – раздался возглас.
Но Артур придерживался иной точки зрения. Он собирался казнить лишь ассасинов-исмаилитов, а остальных отпустить.
– Ты слишком симпатизируешь мусульманам, Артур! – сказали ему.
– Я вообще с уважением отношусь к исламу, – ответил Бэртон, – хотя и сражаюсь с ним. Но не испытываю ненависти к мусульманам. За исключением разве что исмаилитов, и то лишь потому, что они причастны к гибели моего отца. Расправимся с ассасинами, а остальные пускай идут. К чему бессмысленно проливать кровь?
Его воины были недовольны таким решением, но трех пленников Артур приказал отпустить. После этого, закончив изъявления милосердия, Бэртон обратился к оставшимся сарацинам:
– Как убивают ассасины? – спросил он. – Я бы велел распять вас на крестах, но не хочу уподоблять вас Спасителю, а более мучительной казни я не знаю…
Равнодушные к смерти исмаилиты молчали. Артур отложил окончательное решение до утра, не зная еще, как поступить с пленными. Подозревая исмаилитов в убийстве своего отца, он не испытывал к ним ни капли жалости.
Вечером в его шатер робко заглянул Юсуф ибн Али.
– Сэр Артур, простите, что потревожил вас, – начал он, – но мне есть что сказать. Вы хорошо поступили сегодня, отпустив тех троих.
– Я не люблю бессмысленной жестокости, – ответил Бэртон, – к чему была бы их смерть…
– И вы поступили бы еще лучше, если бы отпустили оставшихся, – проговорил сарацин.
– Ты предлагаешь чушь, Юсуф, – резко сказал Артур, – ассасины хладнокровно убили моего отца, а ты думаешь, что я отпущу их?
Слуга замялся, будто колеблясь и не решаясь что-то сказать.
– Сэр Артур, – наконец промолвил он, – не там вы ищете убийц своего отца…
– Что ты хочешь сказать? – спросил Бэртон, напрягшись. – Ведь мы не раз говорили об этом, и ты никогда не сообщал ничего, что мне не было бы известно.
– Простите, что не рассказал вам раньше того, что знаю, – скромно ответил сарацин, – но до вас я служил сэру Арчибальду, которому обязан был жизнью, а потому молчал. Но вы хороший человек, сэр Артур, и многим приходите на выручку бескорыстно, в отличие от вашего дяди, который никогда не делал добра просто так. На моих глазах вы спасли сирот, а потом помогли несчастной вдове… Я не хочу, чтобы вы сейчас запятнали свою честь убийством людей за то преступление, в котором их ошибочно подозреваете. Не ассасины убили вашего, отца, сэр Артур, послушайте меня, это не займет много времени… Почти все, что вы знаете, – правда. За исключением одного. Когда я открыл вход в эти проклятые катакомбы исмаилитов, Арчибальд не остался вместе со мной ожидать возвращения Максимилиана и Монтиньяка. Втроем они вошли в крепость ассасинов, но вышел из нее только Арчибальд, и что случилось тогда, навсегда осталось его страшной тайной. Додумывайте сами, что там произошло. Под страхом смерти он запретил мне говорить об этом, и никогда бы я не сказал, если бы не эти события. Вы безжалостны, но не жестоки, а потому примите правильное решение.
Артур был потрясен. То, что поведал Юсуф, не укладывалось в голове.
– Да как ты смеешь говорить такое, – взорвался Бэртон, – ты просто хочешь выгородить своих соплеменников! Смотри, я ведь могу повесить тебя вместе с ними! Как ты можешь обвинять в убийстве моего отца человека, который меня воспитал?! Юсуф, я не ожидал от тебя такой низости! Мне не нужен такой слуга, убирайся вон!.. – он замолчал и
