начать подготовку бумаг и выйти на связь через несколько дней.
Казалось, все просто. Когда будет закончена бумажная работа и будут проставлены подписи, процесс запустится автоматически. Оставалась единственная проблема – что произойдет, когда не станет Ретты. Кто будет следить за расходами и доходами? Хотела ли Кристи-Линн взять эту роль на себя и оказаться связанной с дочерью Стивена и Хани на ближайшие пятнадцать лет? Она не знала. Но знала одно: в захолустье Риддлсвиля, в Западной Вирджинии, жила маленькая девочка, чья жизнь находилась на грани катастрофы.
В кабинет заглянула Эйлин, избавив Кристи-Линн от мрачных фантазий о будущем Айрис.
– Босс, к вам клиент.
Кристи-Линн обнаружила в кафе Уэйда с сумкой для ноутбука через плечо. Более загорелого, чем в последнюю встречу, чисто выбритого и со свежей стрижкой.
Когда Кристи-Линн подошла, Уэйд улыбнулся.
– Привет, незнакомка. Давно не виделись.
– Меня найти не сложно. Я здесь практически живу. Это ты перестал заходить.
– Работал над романом, не поднимая головы. Я настроен решительно, ему меня не сломить.
– Как я всегда советую своим писателям – не отрывайся от стула. Так зачем ты пришел?
– Хотел тебя проведать.
– Меня?
– В наш последний разговор ты была расстроена. Я хотел узнать, как ты… Справляешься?
– А-а. Ну… – Она отвела взгляд, изображая повышенный интерес к действиям Тамары за кассой. Кристи-Линн сама не понимала, почему вдруг запинается и бормочет. Ведь Уэйд знал большую часть истории про Хани и Стивена. Кристи-Линн даже удивлялась тому, сколь многое хочет ему рассказать. Так почему она боялась поделиться новой идеей? Возможно, потому что опасалась его реакции. – Я, хм… кое-что задумала.
– Что?
– Есть планы на ужин?
Приглашение явно застало Уэйда врасплох, хотя и не в плохом смысле. Он улыбнулся эффектной, проказливо-мальчишеской улыбкой.
– Есть предложения?
– Я надеялась с тобой кое-что обсудить. Мне нужен совет.
– Совет от меня?
– Да.
Уэйд почесал затылок и глянул на часы.
– Конечно. Хорошо. Встретимся после работы?
– Может, у меня? Можно снова заказать еду в «Лотосе», или я приготовлю. Я должна тебе ужин. Думаю, даже несколько.
– Я бы попробовал твою стряпню. В семь подойдет?
– Хорошо.
– Мне что-нибудь принести?
– Открытый разум.
Уэйд приподнял бровь, но улыбка вернулась.
– Посмотрю, что можно сделать.
Уэйд почувствовал легкое смущение, стучась в дверь Кристи-Линн с букетом маргариток в руке, словно подросток на первом свидании. Он неловко выпрямился, когда открылась дверь.
– Мама научила меня никогда не приходить на ужин с пустыми руками. А раз ты не пьешь вино…
– Спасибо. Очень красивые.
Кристи-Линн изменилась с последней встречи. Она была в легкой юбке с цветами и майке, открывающей смуглые руки и плечи. С заправленным за пояс полотенцем и босиком, с серебряным браслетом на лодыжке, она напомнила ему цыганку, красивую и немного дикую. Он прочистил горло, пытаясь прогнать эти мысли. Не хватало еще влюбиться в жену Стивена Ладлоу.
– Заходи. Ужин на плите.
Уэйд зашел в гостиную и мягко присвистнул, удивленный переменами с последнего визита.
– Выглядит здорово. Ты правда отлично потрудилась.
– Спасибо, – отозвалась Кристи-Линн, направляясь на кухню. – Мне нужно закончить соус. Поставишь цветы? Под раковиной должна быть ваза.
Закончив с маргаритками, Уэйд подошел к плите и глянул из-за плеча Кристи-Линн.
– Пахнет потрясающе. Это «Альфредо»?
– Надеюсь, получится. Еще салат.
Вскоре паста была готова. Они сели друг напротив друга, поставив посреди стола вазу с маргаритками. Доедая салат, Уэйд почувствовал острый приступ дежавю. В прошлый раз они тоже ужинали здесь в неловком молчании, только едой из ресторана, и он сам напросился в гости.
Сегодня его пригласила Кристи-Линн. Кто бы мог подумать – чтобы посоветоваться. По затылку пробежали мурашки от любопытства. Старый инстинкт журналиста, решил Уэйд, словно покалывание в фантомных конечностях – необходимость выяснить ее историю. Хотя на самом деле он не просто хотел выяснить историю Кристи-Линн. Он хотел ближе узнать ее саму. Узнать, что происходит за печальными ореховыми глазами, когда она думает, что никто не смотрит.
Предательство Стивена стало для нее шоком, но Уэйд не удивился. Стивен всегда оставлял после себя одни разрушения. А сейчас происходило что-то еще, она что-то скрывала. Уэйд провел полжизни, пробираясь сквозь руины разрушенных трагедией жизней, расспрашивая жертв о потерях, о страданиях, а Кристи-Линн была типичной жертвой – упрямой, недоверчивой и ужасно хрупкой за холодным и порой колючим фасадом.
Вдалеке послышался раскат грома, низкий рев, прокатившийся по холмам. Уэйд бросил взгляд на раздвижные стеклянные двери. На востоке собрались темно-синие тучи, и поднялся сильный ветер, качающий и серебрящий верхушки деревьев. Будет гроза.
Кристи-Линн словно ничего не замечала, сосредоточенно накручивая на вилку пасту. Как обычно, она почти ничего не ела.
– Очень вкусно, – похвалил Уэйд, пытаясь зажечь искру беседы. – Семейный рецепт?
– Нет. В Клир Харбор был ресторан, «Зиа Розас». Там подавали лучшую пасту «Альфредо», что я пробовала. Роза дала мне рецепт.
– Дала?
– Люди всегда делали подобные вещи для Стивена. Его все любили.
– Ты хочешь сказать, они любили обслуживать знаменитость. Вероятно, подписанные фотографии Стивена Ладлоу висят на стенах ресторанов по всему восточному побережью.
– И в Лос-Анджелесе, – сухо добавила Кристи-Линн. – Не забудь про Лос-Анджелес.
– Тебе это не мешало? В смысле его слава.
Кристи-Линн сделала вид, будто снова увлеклась пастой.
– Мне было все равно, пока это не касалось меня напрямую. Стивен любил внимание. Никогда не уставал от известности. Я же предпочитала прятаться за ноутбуком. Поэтому большую часть времени Стивен путешествовал один – ну, я так думала. Как выяснилось, я ошибалась.
Уэйд опустил вилку и вытер рот.
– Мне жаль. Знаю, звучит избито, но это правда.
– Всем жаль. – Кристи-Линн отвела взгляд, потянулась за бокалом и сделала глоток воды. – И я их не виню. Тут и правда больше нечего сказать. Но я устала от жалости окружающих. И, честно говоря, устала от жалости к себе. Ты был прав. Пора двигаться дальше, принять перемены, а не страдать из-за случившегося.
Замечание удивило, но и обрадовало.
– Думаю, ты права. Даже уверен. Ты проделала потрясающую работу в магазине. Об этом говорит весь город. И я правда думаю…
Уэйд не договорил, отвлеченный бело-рыжим котом, который зашел на кухню и направился к его ногам.
– А это кто? – спросил Уэйд, наклоняясь, чтобы погладить животное.
– Его зовут Толстой, потому что однажды ночью, когда я читала, он свернулся на томе «Анны Карениной».
– Русский кот. И литературный. Мне нравится.
– Заявился как-то вечером, во время грозы. И с тех пор не уходит. Ты ему явно понравился.
– Да, такая у меня особенность. Меня любят животные. И дети. –
