Вершинина турбинный движок.
На самом деле, что б там не говорила Вера, к нам на новоселье я позвал не слишком много гостей. Все же должность накладывала огромный отпечаток на мою жизнь — друзей у меня по жизни было немного. В последнее время мы сблизились с семьей Вериного врача, там тоже только вот случилось прибавление, а с Вершининым, нашим местным олигархом, мы были дружны еще с тех пор, как я помог ему сохранить бизнес. А еще мы ждали моего бывшего зама, которой сейчас стал и.о. Правильные связи тоже никто не отменял.
— Пойду встречу.
Вера кивнула, не сумев скрыть набежавшую на лицо тень. Недавно мы прошли ежегодный чек-ап, и еще были не в курсе результатов — вот почему она дергалась.
— Привет! Вы первые, — хмыкнул я, помогая жене Бутенко выбраться из машины.
— Я все никак не войду в колею после родов. Мы то опаздываем, то приезжаем на полчаса раньше… — засмеялась Эля, открывая заднюю дверь, чтобы освободить от ремней детей.
— Эль, я сам возьму мелкую. Не таскай, — возмутился Георгий. Я протянул для пожатия руку. Но Бутенко предпочел обняться: — Там ваши результаты пришли. Все окей, как я и обещал. Порадуй жену.
Нет, я, конечно, знал, что иначе и быть не может, но колени на какой-то миг подогнулись. И сердце, оступившись, припустило чуть сильнее обычного.
— Спасибо, Жор, — просипел я. — Вы как? Быстро наш участок нашли?
— Да что тут искать? Сказал же — по дороге к заповеднику предпоследний дом. — Жорка сноровисто открепил автокресло и вытащил прямо с прикорнувшей в нем дочерью. — А тут кто строится?
— Вершинин.
— Ну, я бы мог и не спрашивать. Кстати, забыл совсем. Там в багажнике — подарок. Эля выбирала. Сказала, что Вера такой сервиз давно хотела.
— Ого! Тяжелый…
Пока мы возились, подъехал Шамшуров с женой и выводком, последним подоспел Вершинин.
— Один? — удивился я. Артур вяло отмахнулся.
— Не трави душу, Семен Валерьич. Лучше налей. Хорошо тут у тебя.
— И с соседями повезло, — усмехнулся я в ответ, намекая, конечно же, на самого олигарха. — Ты когда собираешься перебираться? Я думал, к свадьбе…
— Не, — Вершинин кивнул собравшимся и подхватил стакан. — Я вообще этот дом строил для другой…
Я промолчал. Только в лицо Артура вгляделся пристально. Все же незавидная у нас, мужиков, судьба. Мы можем быть какими угодно крутыми, богатыми и влиятельными, но одновременно с этим ужасно уязвимыми перед нашими женщинами.
— А переиграть никак?
— Посмотрим…
Я похлопал Вершинина по плечу. Дескать, все будет хорошо. Сильным мужикам порой тоже важна поддержка. Пусть такая — скупая и вроде бы как неловкая.
— Ты, кстати, не надумал ко мне в начбезы пойти?
— Пока нет, — покачал я головой.
— Ну, смотри. А то разленишься, разжиреешь. Жена перестанет любить, — усмехнулся Артур.
— Кстати, о жене. Я отойду на минутку.
Вершинин отсалютовал мне бокалом. Я свернул к дому, откуда Вера вышла, удерживая в руках огромное блюдо с какими-то закусками.
— Тебе Жорка еще не сказал?
— Нет. А что?
— Ты чистая. Все хорошо. Просто отлично.
Она вручила мне блюдо и, зажмурившись, прижалась лбом к моему плечу:
— Вот и хорошо. Хочу любить тебя долго.
Мое горло перехватило от чувств. Я потерся щекой о ее волосы. Поцеловал. Кажется, в этот миг не было человека счастливей. Потому как о чем мне еще мечтать?
— Что Вершинин? Опять уговаривал тебя выйти на работу?
— Ага.
— Так, может, ты бы пошел? — увидев написанное на моем лице удивление, Вера хмыкнула: — Сём, я не против. Ты молодой амбициозный мужик. Понятно, что очень скоро ты заскучаешь. Турбаза — это, конечно, хорошо, но не для тебя. А Артур предлагает то, что тебе будет близко…
Девочка моя… Надо же. Все она, оказывается, про меня понимала.
— Я подумаю.
— Ну, подумай, — усмехнулась Вера, и в этот момент у нее в кармане запищала радионяня.
Остаток дня мы провели на улице. Я, как и обещал, выматывал малышню. Мы и в бассейне их купали, и на качелях качали, и чего только ни делали. Славные вышли посиделки. Даже на пляж спустились. А к девяти, слава богу, народ стал разъезжаться. Плюс друзей с маленькими детьми в том, что они никогда не засиживались до полуночи.
Пока Вера прибиралась на кухне, я искупал мелких и дал им по бутылке со смесью. Ближе к полугоду им перестало хватать Вериного молока. И это мы еще круто продержались.
Когда в ванной зашумела вода, дети уже дремали. Я смотрел на них, и сердце буксовало. Наливалось горячей кровью, так что внутри пекло. Я быстро наклонился и поцеловал сначала сына, потом крохотулю-дочку. Потрогал пальцем сахарную щечку. Огонек (мы так ее называли) сморщила носик и сладко улыбнулась во сне. И тут я почувствовал, что на нас смотрят. Медленно обернулся и… застыл с открытом ртом. Вера стояла в дверном проеме, облаченная в какое-то совершенно охренительное ничего не скрывающее белье, и манила меня пальцем. Я поднялся, не сводя глаз с жены, пошел к ней, как привязанный. Она пятилась, я наступал. Пока не достигли спальни.
— Покрутись, — велел я сипло.
— Нравится? Хочешь рассмотреть?
— Еще как… Давай, — я шлепнул Веру по крепкой заднице и покрутил рукой, показывая, что ей нужно сделать. Вера эротично улыбнулась, провела ладонями вверх по прокачанному животу, тяжелым, ставшим еще больше, грудям, зарылась пальцами в волосы и подняла их над головой. Дымчатого цвета кружево льнуло к ее шикарному телу, как облака — к вершинам гор. Я поймал ее, прикусил ключицу, скользнул жарким ртом к соскам, а пальцем чувственно провел по разрезу между ног.
— Как мало тебе надо, чтобы промокнуть, — сыто усмехнулся.
— Все для тебя, — задыхаясь, прошептала Вера. Я прикрыл глаза. Потому что да, все… Она осуществила все мои мечты. Все даже самые потаенные желания. Я оказался счастливым сукиным сыном…
— Да? Ну, тогда давай, угости меня…
Бросив на меня томный взгляд, Вера спустила под грудь кружево лифчика, попятилась к кровати и легла на нее, широко разведя ноги. Я дернул бровью, дескать, и это все, на что ты способна? Она провокационно закусила губу. Опустилась пальчиками по животу, нырнула между ног и приглашающе отодвинула сеточку в сторону. Ну и как от такого откажешься? Нереально… Я в два счета стащил пижамные штаны, оставшись голым, сел, заменил ее пальцы своими, раскрывая для собственного языка. И в тот же момент почувствовал, как мой член обволакивает влажный жар ее рта.
— Я люблю наших детей, — шепнул я, потираясь щекой о нежную кожу бедра. — Но если
