цели… Богатство и могущество, это понятно. А что ещё?
Э-э…
Месть! Точно. Как я мог забыть?
Останавливаюсь посреди коридора. Вдруг понимаю, что воспоминания о прошлой жизни стали ещё тусклее, чем до этого. И почти не вызывают эмоций. Предательство Фредрика и Силати уже не поднимает бурю праведной ярости в моём сердце. И от этого даже страшновато как-то.
Что, если забуду, кто я? То есть, кем я был. Ведь теперь я, так или иначе, Ярослав Алексеевич Котов.
Алексеевич, да. Интересно, ведун узнал что-нибудь насчёт моих родных? Надо обязательно спросить, я ведь к нему и иду. И заодно взять тетрадь, в которую он записывал историю моей прошлой жизни.
— Эй, Котя!
Оборачиваюсь и вижу Порохова за ручку с Соней. Улыбаюсь и машу им.
— Привет, — пожимаю Григорию руку и слегка кланяюсь девушке. — Прекрасная любительница библиотек, рад вас видеть.
— Тише, балда, — Порох тычет меня кулаком в плечо, а щёчки Сони розовеют, становясь почти одного цвета с её волосами.
— Дурак ты, Котов! — бурчит она.
— Шучу, шучу! Как дела?
— Тренер сказал, ты больше не будешь на груб ходить, — Гриха переходит сразу к делу.
— Есть такое. Много дел, дружище. Утром буду заниматься с его светлостью один на один.
— Как же парни? Что, общаться перестанем теперь?
— Нет. Пойдём гулять вечером? Вы вдвоем и мы со Светой. Только завтра! Сегодня есть у меня одно дельце…
— Я не против, — соглашается Сонечка, крепче беря Гриху под руку.
— Пойдём, почему нет, — пожимает плечами тот. — Ну, ты не теряйся, Котя. Всегда рад видеть.
— Спасибо, Григорий. От души, — перестаю улыбаться и крепко пожимаю парню руку, глядя в глаза. — Ты не думай, мы остаёмся друзьями. Нужна будет помощь, только свистни.
— Обычно это тебе помощь требуется, — улыбается Порохов, но потом сразу делает серьёзное лицо. — Я понял, Ярослав. Ты тоже можешь на меня рассчитывать. Ладно, мы пойдём.
— Ага, пока.
Блин, ну что такое. Аж глаза щиплет. Не привык я к столь трогательным проявлениям дружбы.
Смотрю вслед парочке, особенно на небольшую, но такую аккуратную и круглую попку Софьи. Улыбаюсь чему-то и иду по своим делам.
— Добрый день, Степан Карпович!
— Здравствуй, Ярослав! — ведун встаёт навстречу. — Как ты? После вчерашнего?
— Говорите так, будто мы всю ночь водку пили, — хмыкаю. — Отлично. Передряга как раз по мне.
— Да уж, — Степан чешет кудрявую голову и закрывает дверь. — Тренер не знает, кто ты на самом деле?
— Нет. Я к вам по делу, кстати. Тоже вчерашнего касается… В общем, вот.
Достаю из-за пазухи сверток и вываливаю содержимое на стол. Ведун кивает, поглаживая козлиную бородку.
— Это из сейфа того бандита, да?
— Угу. Я понял, что это артефакты, но они, походу, разряжены или отключены, не знаю. Можете разобраться?
— Попробую. Судя по всему, это чёрные арты.
— Как это?
— Незаконные. Производство и продажу артефактов строго контролирует правительство. Но, конечно, существуют подпольные мастерские.
Степан Карпович подходит, берёт одну брошку и смотрит на неё через свой монокль.
— Да, определённо суррогат. Магическая структура рыхлая, некачественная. Но довольно сильная. Опасно использовать такой артефакт!
— Что он хоть делает? — интересуюсь.
— Конкретно этот, видимо, способен создавать защитное огненное заклинание. Но он действительно не активен. И я не вижу, куда можно было бы вставить макр, — Степан задумчиво вертит брошь. — В общем, оставь мне эти штуки. Попробую разобраться. Что хочешь с ними сделать?
— Полезное использовать, ненужное продать. Всё просто.
— Ясно, — ведун снимает монокль. — У меня много дел, но к концу недели, думаю, смогу что-нибудь сказать.
— Спасибо, сударь, — киваю. — А что насчёт моих родных? Удалось что-нибудь узнать?
— Увы, пока что нет. Но перспективные ниточки имеются, — улыбается Степан Карпович. — Пожалуй, если всё пойдёт как надо, через несколько дней смогу что-то сказать.
— Хорошо. Можете дать мне ту тетрадку, где записывали события моей прошлой жизни?
— О, как я мог забыть! — ведун бежит к столу и достаёт тетрадь. — Держи. Это твой экземпляр, я ведь обещал переписать.
— Спасибо большое, — беру тетрадь и прячу за пазуху. — Тогда увидимся в конце недели?
— Да, конечно. У меня как раз есть идеи для новых исследований… До встречи, Ярослав!
Вечером врываюсь на кухню, как варвар. Резко открываю дверь, захожу внутрь в грязной обуви. Почему в грязной? Да потому, что я только что из леса, тайник проверял.
— Тамара, привет!
— Что-о? — округляет глаза повариха.
— Здорово, говорю. Есть чо пожрать? Не наелся за ужином.
— Котов, ты с ума сошёл? Пьяный, что ли⁈
— Да ты шутишь, Тамара! Где бы я тут выпивку нашёл. В интернате никто не пьёт. Кроме тебя.
— Что-о-о⁈
— Ладно, ладно, шучу. Простите, Тамара Федоровна. Давайте как будто этого не было? Но насчёт пожрать я серьёзно.
— Да ты очумел совсем, отрок! — орёт повариха и швыряет в меня сковородку. — Что за поведение⁈
Такое, которое должно тебя спровоцировать! Чтобы я оказался наказан и остался драить кухню. Вот, натоптал специально.
Уворачиваюсь от сковородки. В ответ хватаю банку с лечо и кидаю в Тамару Федоровну.
Повариха охает и пригибается. Но я в любом случае специально мажу. Банка разлетается о стену, украшая её абстрактным произведением искусства.
Картина называется «Провокация». Автор Я. Котов.
А теперь, дамы и господа, пройдёмте к следующему произведению. Оно называется «Грязные приставания к жирной сорокалетней тётке с целью выбесить её».
Фу, не верится, что я действительно на это решился. Зато уверен, что сработает.
— Котов, сукин сын! Ты что ж творишь такое! — вопит Тамара Федоровна.
Кидает в меня картофелиной, кружкой, шумовкой — всем, что под руку попадется. Потом своим поварским колпаком. А я подбираюсь всё ближе, уворачиваясь от снарядов.
— Охрана! — уже по-настоящему пугается Тамара, когда я оказываюсь рядом.
— Ш-ш-ш, — прижимаю палец к её губам. — Не кричи. Прямо сейчас, я имею в виду. Покричишь чуть позже, от удовольствия…
Глаза поварихи, кажется, сейчас вылезут из орбит и лопнут. Лицо и шея покрываются красными пятнами.
— Ты. Что. Задумал. Котов? — шепчет она мне в палец.
— Взять тебя, — хватаю Тамару, пытаясь отыскать на её пышных телесах талию.
Терплю неудачу и хватаю за то, что есть. О, блин, сколько складок… Пальцы проваливаются. Бока поварихи мягкие, как тесто.
Ладно, потерплю ради дела. Для верности врубаю ауру Обольщения, но много маны не даю. Ещё не хватало, чтобы слишком хорошо подействовало.
— Я возьму тебя нежно и ласково, — продолжаю, медленно водя пальцем по губам женщины. — А потом грубо и страстно. Хочу тебя всю. Хочу целовать тебя всюду. Хочу, чтобы ты этими нежными губками взяла мой х…
Договорить не удается. Тамара сама сгребает меня в объятия и резко целует. От неё
