преминула спросить его об этом.
— Мы не живём по законам людей, Тая, — с некоторой заметной заминкой, ответил Гильермо. — Если у людей есть армия, секретные службы, полиция, в конце — концов, то оборотни сами управляются с недругами… и с друг другом.
— То есть? — насторожилась я. — У оборотней есть враги?
Гильермо прикрыл глаза.
— Люди, правительства, и опять же, другие оборотни… Правда, люди — те попроще, они не знают наши уязвимые места.
Я кивнула, в очередной раз признавая, что совсем ничего не знаю об оборотнях. Вроде бы и зубрила целыми днями вместе с французским спряжением, а вот ведь ж…
— А какие у вас уязвимые места, Гильермо? — поинтересовалась я, охотно принимая его руку, чтобы перескочить через лужу.
— Мы не размениваемся как люди на мелочи вроде богатства и власти. Это — само собой разумеющееся, — высокомерно усмехнулся Гильермо. — Наша главная сила и наша же главная слабость — это наша семья и наша стая. Без стаи простой оборотень не выживает.
Спорный вопрос, подумала я про себя, но вслух ничего говорить не стала.
— А без семьи оборотень рано или поздно просто перестаётсуществовать как личность.
— То есть? — не поняла я. — Ты сейчас говоришь о сумасшествии?
Гильермо кивнул.
— Я слышала, что это как — то связано с парами…, - я сделала неопределенный жест рукой, потому что на самом деле не могла вспомнить достоверную информацию. Вроде бы французские учителя пытались мне что — то объяснить, но использовали такие размытые понятия, что ничего ровным счётом не отложилось.
— Это всегда долг мужчины — охранять свою самку и своих щенков. Во — первых, это будущее стаи. Во — вторых, именно наши самки сдерживают контроль над зверем оборотня. Пока нам есть для чего жить — мы живём, — горько усмехнулся Гильермо, — и маниакально охраняем свою семью.
— Я уже заметила, что Настя никогда не покидает замка Альфы без сопровождения нескольких охранников, — кивнула я.
— Лучших охранников стаи, — подтвердил мои слова Гильермо. — И это самое малое, что Альфа может сделать для её охраны. Наша Луна — истинная пара Альфы. Случись что с ней — и Альфа не выживет, сойдет с ума, превратится в неконтролируемого зверя в тот же день.
Истинная пара… Помнится, Валуа говорил, что мы с ним истинная пара. Я не желала вспоминать этого жестокого, злого мужчину, но… Что, если?
— А как это работает? Неужели такая зависимость во всех истинных парах? — быстро спросила я, четко осознавая, что не желаю Валуа ни смерти, ни сумасшествия… точнее, не желаю быть причиной всего этого.
Мы как раз остановились возле какого — то старинного здания. Гильермо, который сейчас возвышался напротив, осторожно протянул ко мне руку, медленно проведя пальцами по одной из выбившихся прядей.
— Что ты, — улыбнулся Ги. — Разумеется, ни во всех. Настя ведь тоже Альфа. А таких в нашем мире не больше десятка.
Этьен
Никогда бы не подумал, что кузен пойдет на это. Он, который всеми фибрами своей души ненавидел предательство… единственный, за которого я ещё пару дней назад мог умереть…
И всё же.
Баев приказал — и меня заперли в подземелье.
Приковали цепями к каменной стене, принудительно обкалывали лекарствами. Так часто, что, едва просыпаясь, я тут же, почти не приходя в сознание, снова вырубался.
В памяти остались лишь жалкие клочки воспоминаний. Вроде бы я несколько раз разговаривал с Марком по телефону, как минимум пару раз разрывал сковывающие меня цепи, покрошив заодно и тела охранников, в конце — концов, даже изловчился сломать руку баевскому любимчику — его докторишке — истязателю.
После этого мне вкололи такую убойную дозу, после которой от меня ничего не осталось. Только растерзанный зверь, что выл внутри моей души, и покалеченное тело, хаотично трансформирующееся почти каждую минуту. Находясь на грани миров, я вдруг остро почувствовал присутствие Таис — моя сука находилась сейчас совсем рядом со мной — в одной из комнат на втором или третьем этаже.
— Моя, — рыкнул я, с трудом поднимаясь на ноги. В последнем рывке вырывая цепи и снося плечом каменную кладку стены.
— Никаких больше Альф, — услышал я тяжелый вздох баевский эскулапа, отдающего кому — то тихую команду для атаки. И тотчас острый дротик с новой порцией отравы впился мне в шею.
После чего моё сознание окончательно померкло.
Очнулся я оттого, что кто — то несильно бил носком ботинка по моему колену.
— Что? — прохрипел я, пытаясь сфокусировать зрение. Мой бывший друг, прищурившись, смотрел на меня сверху вниз.
— Хорош, — иронично протянул Баев. — Прямо просто идеальный герцог рода де Валуа.
— Твоими молитвами, — ощерился я, пытаясь принять сидячее положение.
— Знаешь, — фамильярно фыркнул родственник. — Когда — нибудь ты будешь мне настолько благодарен, что сам принесешь портрет Добряка.
— Что???? — я саркастично рассмеялся. — Ты себя вообще слышишь?
— Прекрасно слышу, — кивнул родственник, поднимая с пола сумку — холодильник. Вытащив оттуда парное, ещё теплое мясо, братец кинул объемный кусок свежатинки прямо мне в руки.
Рот тотчас наполнился слюной.
— Ешь, — кивнул Кирилл. — Лекарство подавляет волю твоего зверя и некоторый из его аппетитов… увеличивая другие.
Впившись зубами в мясо, я не преминул ему возразить.
— Если надеешься, что от твоей отравы у меня больше не стоит — не надейся. Стоит мне лишь только о ней подумать…
— … по крайней мере, ты не мчишься это доказывать прямо сейчас, — хмыкнул Баев, подтаскивая к себе один из стульев. Оказывается, в подземелье, где меня держали, имелись не только пара убогих ламп, но ещё и стулья, и даже большой матрас у стены. Видимо, именно на нем я и провалялся всё это время.
— Поговорим? — спокойно спросил Баев. — Ещё раз, но уже без твоего спермотоксикоза.
— Вот скажи мне, — разозлился я. — Чего ты лезешь, а? Я тебе с Наськой вставлял палки в колеса? Умыкал её? Вот скажи? Нет — ничего этого не было. А знаешь почему? — Потому что не моё это дело, каким образом мой брат воспитывает свою суку.
— Всё сказал? — рыкнул Баев.
Я оторвал большой кусок окровавленного мяса и с наслаждением, медленно, его прожевал.
— Нет, не всё, — не удержался я от добродушного хмыка.
— Во — первых, ты не имел права вмешиваться в мои отношения с женой, потому что Настя никогда не была частью твоего клана. Отец же Таи принадлежал к моей стае, а значит, и дочь тоже моя.
— Что тебе для меня одной суки жалко? — покачал я головой. — Брат, я понимаю, оборотниц мало, но ты только скажи — и завтра я тебе пришлю дюжину молодых,
