какие позарились, те и мыли.
Ну что ж, это было ожидаемо. Рыжик уснул, котяра ленивая, а без него девушки на меня и здесь реагируют примерно как дома.
В реальном мире на меня западала исключительно тёща. И совсем не в плане любви и ласки.
– Ладно, – разрешил я ему. – Стели, а баб придержи пока. Господин будет копить перед поединком мужскую силу.
Я сел за стол и стал разглядывать то, что мне принесли: серо-жёлтое хрючево в миске и камень с кулак размером на широком листе вроде лопуха.
Ещё были вино и вода в высоких сосудах. Ну и пемзоподобная лепёшка – я обломок такой уже пробовал.
Выглядело всё это странно и не слишком аппетитно.
– А господин Раст говорил, мёртвым местную еду есть не положено, – сказал я в слабой надежде, что подадут что-то более привычное.
– Господин Раст сказал, что ты воин, – напомнил слуга. – Воинам можно есть пищу в любой земле. Их наша еда не убьёт, их боги – самые сильные.
Он достал из длинного сундука матрац, раскатал на циновке, покрыл дерюгой и сверху положил пёстрое тканое покрывало. Даже подушки не дал, зараза.
От мрачных косых взглядов слуги мне стало неуютно. Здесь вообще все слуги такие или этот конкретный что-то имеет против меня?
Да и постель не манила. Похоже, что воин должен быть аскетичным.
Слуга закончил стелить постель и мрачно уставился на меня исподлобья.
Я торопливо сказал:
– Можешь идти. Со стола потом уберёшь.
Он вышел, задёрнув занавеску, а я с тоской оглядел стол и приступил к обеду.
Залез рукой в миску, достал кусочек, попробовал…
Хрючево на вкус оказалось вполне съедобным. Похоже на кашу, вроде перловой, вот только я терпеть не могу перловку, особенно не солёную.
Пожевав каши, я рискнул попробовать камень с листа. Тюкнул его, как яйцо, и он заблагоухал совершенно сногсшибательно!
Оказалось, что под тонким слоем глины находилось запечённое мясо. Тоже несолёное, немного жестковатое, но неожиданно вкусное.
Съесть я смог меньше половины – и вновь почувствовал, что объелся.
Какая здесь невероятно сытная еда!
Вино я пить не рискнул, сделал несколько глотков воды. Вытер рот рукавом.
После еды стало клонить в сон, но я понимал, что спать нельзя. Умирать мне пока не хотелось, а назначенная битва сулила верную смерть.
Оставался побег. Тем более, что в моей комнате не имелось даже дверей, почему бы и не удрать?
Выглянул за занавеску – в коридоре никого.
Я уверенно направился к выходу. Если кто заметит, скажу что заблудился. Ну или ищу, где отлить.
Никто меня не остановил, и я беспрепятственно добрался до входной двери, закрытой на обычный засов.
Открыл, выскочил на улицу. Тоже никого! Прекрасно!
Дорогу я запомнил, тут и идти-то до городских ворот всего ничего. Другое дело, что там может стоять стража. Даже наверняка стоит...
Ладно, вовсе и не обязательно ломиться в ворота. Стена не так уж и высока. Осмотрюсь, может получится залезть на неё и спрыгнуть.
В этих оптимистичных размышлениях я прошёл по улице шагов десять, и вдруг ошейник начал сжимать горло. И с каждым шагом всё туже.
Я остановился, задыхаясь. Что же теперь делать? Вот же подлюка Раст, как заколдовал!
Прислонился к стене соседнего дома и замер, раздумывая. Вернуться? Вот же позорище! Сбежал, называется!
Город потихонечку просыпался, похоже, мы и в самом деле приехали ранним утром, когда земледельцы уже ушли на работу, а воины ещё спали. Кроме тех, кто в карауле, разумеется.
Из дома напротив вышла женщина. Ушла. Потом появились двое детей лет пяти – мальчик и девочка, и стали играть прямо у дороги короткими палочками.
Потом девочка заревела, а мальчик смеясь убежал в дом.
– Ну и чего ты ревёшь? – спросил я её.
Девочка уставилась на меня чёрными круглыми глазами. В руке её были зажаты палочки и верёвка.
– Колодец! – сказала она, размазывая слёзы. – Поломался!
Я поманил её, взял палочки, повертел в руках.
– Колодец, говоришь?
Палочки были одинаковой длины и толщины. Наверное, они были связаны в виде детской игрушки – колодца. Я быстро сложил из палочек маленький колодец, перехватывая “бревна” верёвкой.
– Такой? – спросил я.
Девочка улыбнулась, протянула за игрушкой грязную руку.
Я отдал.
– Это мне? – спросила она, разглядывая игрушку. И подняла на меня чёрные бусинки глаз. – Ты подарил мне колодец?
– Конечно тебе! – улыбнулся я.
Девочка с сомнением поглядела на коротковатые рукава моей рубашки.
– А разве ты воин?
– Я воин из другой, далёкой земли! – уже привычно соврал я. – Меня зовут Зергиус. А вот одежда на мне чужая, моя изорвалась. Вот доберусь до своих и надену красивую одежду.
– А ты на мне женишься?
Глаза-бусинки смотрели так строго, что я рассмеялся. Ну что за дети, а? Придумают же.
– Конечно, женюсь. Вот вырастешь, будет тебе лет… Э-э, восемнадцать.
Девочка просияла улыбкой, стянула с пальца колечко и сунула мне. Я попробовал показать, что оно не залезет на мой палец, но кольцо растянулось и село как влитое.
Я дёрнул его – никак. Кольцо просто приросло ко мне. Я улыбался девочке, а сам исподтишка всё пытался его стянуть. Тщетно!
Девочка, оценив бесполезность моих усилий, прижала к пузу колодец и убежала в дом.
Огляделся: не видела ли мамаша?
Ну вот что это было, а? Какая-то детская игра, вроде “любит-не любит, плюнет-поцелует”? Никогда не понимал женщин!
Я пожал плечами и ретировался в дом колдуна.
Ну его, этот побег. Может, меня не больно убьют на этом проклятом поединке, и я очнусь в ящике рядом с Яшей вараном и Рыжиком за пазухой?
Скорей бы.
По дороге мне снова никто не встретился, ну и хорошо. Свидетелей такого “побега” мне на дух не надо.
Раздосадованный, я завалился на матрас, сунул под голову свёрнутую дерюгу и стал думать, что ещё могу предпринять, но почти мгновенно уснул.
Устал я ночью по лесу бегать. Ну, не железный я человек. Я из… Знать бы ещё, из чего.
Разбудил меня всё тот же хромой слуга – и пробуждение было нерадостным.
Я сразу вспомнил, что впереди меня ждёт жертвоприношение, а после поединок. А значит, и собственная смерть.
Вся разница, что того неизвестного мужика казнят сразу, а я ещё смогу немного размяться и побегать.
– Господин зовёт своего гостя, – важно сказал слуга. – Одежда для твоего поединка готова.
