что я мог поцарапаться, перелетая через голема? Я отчетливо помню этот момент, когда сделав кульбит, пролетал над головой здоровяка, и мое тело скользило вдоль его спины, на расстоянии примерно сантиметров десять-двадцать и в этот момент вспышка боли пронзила моё плечо, которое даже не касалось каменной поверхности великана. Значит, я зацепился за что-то невидимое, что отстоит от тела голема на приличное расстояние в пару десятком сантиметров. Что это может быть?
Глянул еще раз на голема, но он как раз в этот момент принялся разворачиваться, и его спина пропала из виду. Обежал каменного истукана, чтобы взглянуть ему на спину. Нет, там явно ничего нет. Но ведь я за что-то зацепился! Значит, это что-то есть, просто я его не вижу.
Рванул к Спасительнице, которая сейчас размахивал своей шпагой, испепеляя атаковавших её птиц. По дороге уклонился несколько раз от молний, выпущенных Лирен, на бегу скрутил из пальцев «фак» и ткнул им в парящую над ареной Жар-птицу. Надеюсь, она поймет, что этот жест означает. Подобрал валявшийся на земле длинный, прямой меч, похожий на палаш, несколько раз взмахнул им, проверяя балансировку. Хорошее оружие, легкое, против надоедливых птиц, самое то.
— Спасительница, у меня к тебе вопрос, — начал я, подбежав к девушке.
— Слушаю Виктор, — красавица выпустила несколько лучей из шпаги, поразив наиболее настырных птах.
— В загривке у голема, что-то есть, я об эту штуку поцарапался, когда через него перелетал, — я показал царапину на плече, — но обычным зрением я это не вижу. Есть мысли, как это разглядеть?
— Не знаю, можно попробовать подсветить из «Вдовы», луч моей шпаги позволяет увидеть, невидимое обыкновенным зрением, — через секунду размышлений, ответила девушка.
— Это как? — удивился я.
— Посмотри на Жар-птицу, — произнесла Спасительница, вскидывая шпагу к небу.
С острия «Вдовы» сорвался луч голубого света, только сейчас он был не узконаправленный подобно лазеру, а довольно широкий, как будто светили обычным фонарем со светофильтром и рефлектором, направляющим световой луч.
Пятно голубого света ударило по косматому, огненному облаку Жар-птицы и на какой-то миг мне стало видно истинное лицо Лирен. Это была баба Яга!
Страшное, уродливое создание с морщинистым, оттекшим лицом, маленькие глазки светились красными угольками и прятались в складках морщин, огромный нос, свисающий вниз набухшей сливой, обилие бородавок и длинные пряди седых, редких волос. Это было омерзительно и страшно. Лирен закричала, её и без того уродливая физиономия исказилась гримасой ужаса и негодования, ведьма послала в нас целый сноп красных стрел, со стороны похожих на длинные, богато украшенные птичьи перья.
Спасительница с легкостью сбила все эти стрелы на подлете еще в воздухе и мы, не сговариваясь, побежали к голему, который почему-то топтался на том самом месте, где я его и оставил.
Девушка вскинула шпагу и направила луч света на спину голема, я ахнул от изумления — в загривке великана, в том самом месте, который массажисты часто именуют — вдовьим горбом или холкой, торчала рукоять кинжала. Витая рукоять, с навершием в форме птичьей головы, она ярко светилась в голубом свете «Вдовы».
— Это же крис Сетан Кобер, — удивленно прошептала Спасительница. — Демон могилы!
— Чего? — не понял я.
— В холке у голема торчит рукоять кинжала, который многие столетия считался утерянным. Это крис Сетан Кобер, он же Демон могилы, клинок который убивает своих хозяев.
— Ага, — кивнул я, — и что нам это дает?
— Не знаю.
— Давай его вытащим? — предложил я.
— Нельзя! — вскрикнула девушка. — Он опасен!
— По фигу, — отмахнулся я. — Если нож торчит в ране, то он её закрывает, соответственно если мы выдернем клинок, то рана откроется и голем помрет. Согласна?
— Не знаю, — как то неуверенно произнесла девушка, — это может быть опасно.
— Не опасней этого каменного истукана, парящей над ареной бабы Яги и этого гомонящего курятника, который так и норовит выклевать нам глаза. Отвлекай голема на себя, а я попробую взобраться ему на спину! — приказал я девушке.
— Может все-таки не надо, Виктор, давай придумаем что-то другое.
— Некогда думать, надо действовать. Делай, что я велел!
Спасительница зашла голему спереди и принялась прыгать перед ним, дразня и выкрикивая обзывательства в его адрес. А я задумался, как бы мне забраться на спину голема.
Каменный истукан неуклюже вертелся на одном месте, не понимая, что ему делать: то ли реагировать на девушку, то ли, наоборот, на меня. Он вертел головой и размахивал руками, топчась на одном месте.
Кстати, а вот эта его неуклюжесть и вдруг навалившаяся заторможенность, случаем не связана с тем, что я зацепил рукоять ножа в его спине и тем самым повредил ему там чего-то. Если так, то я правильно рассуждаю и мы на верном пути!
Видимо мы все-таки оказались на верной дороге, потому что косматое облако пламени над ареной сошло с ума. Как только я первый раз попробовал запрыгнуть на спину голема. В нас тут же полетели стрелы, молнии и огненные шары. Птицы, до этого сидевшие и летавшие над ареной, получив приказ своей госпожи, взвились в небо, собрались там, в боевые порядки и бесстрашно, несмотря на ударивший в них смертоносный голубой луч, ринулись на нас.
Твою-жжж мать!!!
Птахи ударили в меня, как тараном, сбив с ног и повалив наземь. Я махал палашом в разные стороны, кромсая пернатых бестий направо и налево, но это помогал мало — птицы были повсюду, со всех сторон, они бесстрашно атаковали меня не считаясь с потерями.
Кровь из рассеченной во многих местах головы залила глаза. Ничего не видно. Плечи, руки, спина — все были под атакой острых когтей и зубов. Несмотря на миловидные, ангельские личики крылатые твари так и норовили вонзить свои острые зубки в мою плоть.
Прикрыв глаза ладонью, я отбросил палаш в сторону и прыгнул к голему. Плевать на этих птиц! Ухватился обеими руками за шершавую каменную спину, принялся вскарабкиваться вверх по истукану. Великан видимо понял, что я у него на спине и попробовал смахнуть меня, но тут уже, птицы выступили хоть какой-то, но защитой, они кружились надо мной плотным клубком и мешали голему достать меня.
Лез вверх на ощупь, сжавшись и злобно шипя проклятия в адрес птиц, которые совершенно безнаказанно рвали своими когтями мою спину. Десятки острых игл впивались в спину и терзали её. Победный клекот, визг и карканье слились в единую какофонию, которая била по мозгам не хуже осадного тарана.
В какой-то миг, я чуть было не свалился вниз, потому что птицы переключились с моей спины, на руки. Они так и
