и при этом не забыв оставить провизию, Кумыс посмотрел на телефон. Конечно же, звонила Текила.
Мужчина убрал телефон и потер лицо — один из его жестов, выражающих его замешательство и потерянность. Что он испытывал к Текиле в этот момент было действительно неоднозначным. С одной стороны, он был счастлив, что у него есть девушка, которую он давно добивался, но с другой, ему казалось, что ее было слишком много. Она сразу влилась всецело в их отношения, отдавая всю себя без остатка. Кумыс осознавал, что не произойди этой истории с Саке, он куда более ценил бы то, что имеет сейчас. И даже тот факт, что Текила отнимала все его время несло бы в себе лишь положительные эмоции: ведь это просто значило бы, что он нужен ей (а это, заметьте, весьма базовая потребность).
А Саке? Что это было сейчас? Сеанс с гейшей? Свидание в тюрьме? Стокгольмский синдром?
Телефон снова зазвонил.
— Да, дорогая, — будто переводя дыхание ответил мужчина.
— Ты где? — тревожно отозвались с того конца «провода».
— Все в порядке. Бегаю в парке.
— Ты ушел два часа назад, — сомнительно комментировала Текила.
— Да? Я и не заметил, — соврал Кумыс. — Скоро буду, жди, — и сбросил, пока не последовало ненужных вопросов.
Всю дорогу домой он ехал, переключаясь от одной мысли к другой, а точнее от одной женщины к другой. «Определись уже!» — кричал его мозг (как, впрочем, думаю, и вы, мои читатели). Но Кумыс заблудился в двух соснах. И такое происходило впервые в его жизни. Как-то до этого у него не было проблем с женщинами. Все проходило довольно-таки гладко. Слабый пол не вился вокруг его персоны особо никогда, но добиваться он его умел и любил. В связи с чем он включил сейчас холодный рассудок (можно сказать, взвесил все «за» и «против») и начал перечислять достоинства каждой из женщин. Текила, естественно, выигрывала эту глупую гонку, ибо она была куда надежнее, их отношения — это его упорная и осознанная мечта, и она, подумавши пришла к этому мнению тоже. То есть их связь была взаимной и верной. А что с Саке? Он абсолютно не знал, что она испытывает к нему. По идее она должна его ненавидеть и призирать за то, как он с ней обошелся. И эти странные чувства (что б их!): ему нравилось, когда японка пыталась убежать, да и подобные сегодняшнему посиделки ему грели душу. Кумыс не мог отрицать того факта, что его пленительно тянуло к его «жертве», но все это было подобно поговорке «угнаться за двумя зайцами», был риск не поймать ни одного.
Хорошо, если с этим всем было хоть как-то теперь понятно (хотя вообще ничего не понятно на самом деле), главное теперь — найти выход из сложившейся ситуации. Кумыс понял, что едва эта история с похищением потеряет смысл, они все разойдутся как в море корабли, и он перестанет думать о Саке. Его уверенность была сомнительной даже для него самого, но другого пути он пока не видел. Гнаться за Саке — было бы глупее глупого.
— Ну наконец-то! — выпалила Текила, едва он открыл дверь.
— Прости, что задержался, — Кумыс хотел поцеловать ее, надеясь вновь страстью перебить ее тревожность и сомнения. Но девушка его оттолкнула.
— Что происходит? — наехала она. — Мы должны были вместе сегодня бегать!
— Давай завтра, хорошо, — улыбнулся как ни в чем не бывало Кумыс. — Да-да, я помню, что мы планировали это сделать сегодня с утра вместе, — поднял он обе руки наверх в знак смирения и извинения. — Прости меня. Просто я плохо спал, а утром, едва встало солнце, не выдержал и побежал. И вообще я думал, что ты спишь.
— Да, я спала, — повысила тон девушка, — проснулась от захлопнувшейся двери за тобой, — а потом взорвалась. — Да что с тобой все же происходит, diablo50? То ты вьешься вокруг меня при каждой встрече, то игноришь!
— Все не так, Текила, — попытался все же Кумыс ее успокоить. Господи, а ведь буквально несколько дней назад он считал сколько раз за вечер она разрешила ему дотронуться до себя. Все так быстро меняется!
— Ты исчезаешь, вечно в каких-то облаках, на звонки отвечаешь через раз, а потом ведешь себя как страстный любовник, — перечисляла она, беспрестанно двигаясь, — я могу понять, что ты занят делами. Возможно, перебои с поставками там, не знаю! Так расскажи мне! Не делай вид, что меня нет или меня это не волнует!
— Эй, — он обнял ее, схватив на лету, — успокойся! — и мыслями улетел в тот момент, когда так же сжимал в своих объятьях Саке. Что б эти неконтролируемые мысли!
— Я почему-то была уверена, что у нас будет все спокойно и гармонично. Ты же обещал мне это в первую нашу ночь. Так почему я все время страдаю, едва мы начали наш путь? — тихо завыла она.
— Прости меня, дорогая, — прошептал он вновь, и начал целовать в оголенное плечо, от чего естественно перешел к ласкам рук и тела.
Текилу надо было привести в чувства, и она не была исключением из тех женщин, кого можно было успокоить страстью. Слабый пол как дети, считал он: «плачут по одному — так предложи другое, и малыш замолчит». И узрев натуру креолки, Кумыс без зазрения совести утихомиривал ее пылкий характер столь же пылким сексом. Она была как мустанг в постели: необузданная, сильная, немного дикая. Ему приходилось быть изворотливым и креативным, искать все пути довести ее до оргазма раз за разом (хотя нет-нет, он все же ловил себя на мысли, что ему это сделать тяжелее — видимо всему виной ее мысли). И все же в целом, их телесные увлечения были взаимно гармоничными. И несомненно приносили свои плоды: Текила успокаивалась, ну или как минимум становилась адекватной и готовой к здоровым выяснениям отношений. Так, лежа сейчас с постели, она шепотом спросила:
— Ты меня любишь?
Вопрос казался бы простым, а ответ на него должен был быть коротким, но Кумыс и впрямь не знал: сказать правду/ промолчать/ соврать? Что он на самом деле чувствовал к ней? Скорее всего это была пришедшая с годами привязанность. Текила — была как звезда с неба, к которой он тянулся и вот достиг. В ней было много чего, что он ценил в женщинах. Глупо было это не сказать ей. Ведь искренность убивает сомнения.
— Безусловно, — прошептал он, хотя как автор могу сказать, что весьма рано было бы говорить о таком понятии, как любовь. Греки в свое
