class="p1">— В полном. — Снова опускаю голову на подушку.
Алена долго смотрит на меня и жует губу. Затем разворачивается, собираясь уйти, но в последний момент, видимо передумав, опять подходит к кровати.
— Насть, я знаю, что любые слова будут лишними и лучше от них не станет, однако нужно взять себя в руки и выйти из этого состояния. Вовы здесь нет, и его возвращение пока не предвидится, у Третьякова много проблем. Но знаешь ведь, что СМИ всегда привирают. У нас с тобой есть достоверная информация, что он не вернулся к Полине. Прилететь не может, потому что без его личного присутствия ничего сейчас с бизнесом не решится. Особенно когда Вова один всем рулит, а его отец находится в больнице.
— Я разве что-то говорила? Или возмущалась?
— Это-то меня и пугает. Ты молчишь, совсем не делишься тем, что у тебя на душе. В себе все держишь. Так нельзя.
— Никого тебе не напоминаю? — хмыкаю я. — Значит, у меня есть на то причины. Хочу и лежу, — говорю, уткнувшись носом в подушку. — Имею право.
— Ты с Денисом когда последний раз выходила гулять? — продолжает пытку цветочек.
— Вчера. То есть позавчера. С ним сейчас няня.
— А ему нужна мама.
— Ближе к делу, Алена. Что ты хочешь?
— В ресторан с нами пойдешь? — прямо спрашивает цветочек.
От одной только мысли вылезти из-под одеяла и принять вертикальное положение становится еще хуже.
— Нет, — говорю твердо. — Без меня идите.
— Понятно, — снова вздыхает Алена и направляется к двери.
Так-то лучше. Еще немного посплю и схожу с Денисом к морю. Подышу воздухом, почитаю сыну сказку на ночь. Татьяне Павловне пора дать выходной. Да и по магазинам не мешало бы завтра съездить. На следующей неделе обещают похолодание, а у нас ничего нет. Все теплые вещи остались в Питере.
— А вообще я хотела сказать вот что. — Алена снова возвращается.
Я глухо стону в подушку. Когда же закончится эта пытка?
— Если бы Андрей был от Яниса, то за четыре года я выбрала бы момент, чтобы показать ему сына. Поразительно, сколько у тебя терпения. Даже сейчас. Мы присмотрим за Денисом, а ты лети к Третьякову. Как тебе такой вариант?
Я и сама об этом думала. Как и том, что Вове сейчас не до меня, иначе бы он предложил приехать или сам уже был здесь. А так в сети пишут, что он вернулся к жене. Точнее, она к нему. Прямиком с Бали. Об их разводе — ни слова.
И как я должна себя чувствовать? Какие вопросы задавать и как себя вести? Чего ждать? Убивает эта неопределенность и подвешенное состояние. К тому же нет месячных. Который день собираюсь сходить за тестом, но не могу решиться. Понимаю, что дальше оттягивать бессмысленно и если это беременность, то само уже ничего не рассосется, но… мне очень страшно от мысли снова остаться одной и услышать от Вовы, что с разводом не получается, а бизнес оказался важнее.
Сильно зажмуриваюсь, не позволяя слезам течь из глаз. Не хочу разводить сырость. Принципиально не стану этого делать.
— Настя… — Алена гладит меня по голове.
— Все в порядке, — отзываюсь тихо. — По крайней мере будет. Просто хочется побыть немного наедине с собой. Или не немного. Как пойдет. Вы поезжайте с Нелли в ресторан, я проведу время с Денисом.
— Хорошо. Но если передумаешь…
— Да, я позвоню.
Алена уходит через пять минут, и я остаюсь одна. Уснуть сразу не получается, в голову лезут всякие мысли, а когда, наконец, проваливаюсь в сон, будит телефонный звонок.
— Настя… — Голос няни дрожит от волнения. — Денису стало плохо, я вызвала скорую… Отвлеклась ровно на минуту, он заигрался с мальчиком, и тот Дениса угостил печеньем с шоколадом…
Дальше я не слушаю. Тут же вскакиваю с кровати и начинаю в панике искать свои вещи. В прошлый раз, когда Денис съел шоколад, все закончилось госпитализацией. Мы несколько дней провели в стационаре. Господи, а если не успеем и у сына случится анафилактический шок?..
Не замечаю, как оказываюсь внизу. Нахожу взглядом няню и Дениса. Возле них кучкуется персонал.
— Скорая уже подъезжает, — говорит кто-то из толпы.
Смотрю на Дениса, который лежит на руках няни без сознания, и земля уходит из-под ног. Становится очень страшно!
— Сколько шоколада он съел?
— Я не знаю, — отвечает Татьяна Павловна, не переставая плакать.
Думать и анализировать в такой ситуации невозможно. Я забираю Дениса к себе и молюсь, чтобы врач поскорее приехал.
Минуты ожидания превращаются в ужас наяву. Все как в тумане. Почти не помню, как у меня забирают сына, не контролирую, что ему колют, на автомате говорю, на что у нас аллергия. Плач и причитания Татьяны Павловны лишь раздражают, на просьбы успокоиться и помолчать она не реагирует. Хочется выключить ее, как телевизор.
— Оставайтесь здесь, — строго требую от нее, когда врач говорит, что нам с сыном срочно нужно ехать в больницу.
В неопределенности проходит не меньше двух часов. За это время приезжают Алена и Нелли. Я стою с ними в коридоре и жду врача, заламывая руки от тревоги. А когда он появляется и сообщает, что угрозы для жизни Дениса больше нет, испытываю колоссальное облегчение.
Делаю шаг к стене, второй, чувствуя в ногах слабость. После перенесенного стресса кажется, что сейчас упаду в обморок. Или не кажется. Последнее, что откладывается в памяти: встревоженное лицо Алены и ее просьба не закрывать глаза.
По ощущениям, в себя я прихожу сразу же, будто ненадолго зажмурилась. Однако в палате темно. В нос проникает знакомый запах парфюма. Это окончательно приводит в чувство. Мгновение думаю, что у меня развилась галлюцинация. Часто-часто моргаю, повернув голову и пытаюяь сфокусироваться на лице человека, который сидит рядом с кроватью.
— Да, просыпайся, Настюш. Открывай глаза, — слышится уставший голос Вовы.
Третьяков поднимает руку и касается моего лица. Гладит костяшками пальцев скулы, слегка задевает губы и при этом не сводит с меня влюбленного взгляда.
— Это правда ты… — сипло выдыхаю я.
— Правда я, — улыбается он. — Сошел с самолета пару часов назад, а тут столько новостей. Чуть сам в обморок не грохнулся, когда узнал, что у вас произошло.
— Как Денис? Он уже пришел в себя? — спрашиваю я.
— Я недавно от него. Еще спит.
— Ты… — Голос по-прежнему звучит хрипло и глухо. — Мне правда не верится, — Слегка качаю головой. — Ты больше не уедешь?
Противно от того, сколько надежды в моих интонациях, но ничего не могу с собой поделать. Лучше сразу узнать правду.
— Так надолго больше
