class="p1">— …Решили, значит, Мардук и Забаба лепешек испечь, — лениво рассказывал Креол. — Мардук Забабе такой — разведи огонь и раскали решетку, будем лепешки печь. Забаба развел, а Мардук ему такой — принеси муки, будем лепешки печь. Забаба принес, а Мардук ему такой — еще воды принеси, соли, масла и дрожжей, будем лепешки печь. Забаба принес, а Мардук ему такой — смешай это все, будем лепешки печь. Забаба смешал, а Мардук ему такой — теперь клади тесто на решетку, будем лепешки печь. Положил Забаба тесто, испеклись лепешки, а Мардук ему такой — хорошо мы лепешки испекли, теперь есть их будем.
Тхомертху рассмеялся, и его носители жезлов тоже рассмеялись, но Креол нахмурился.
— Это еще не все, — сказал он. — Забаба Мардуку такой — вот, испекли мы лепешки, давай теперь их делить. Эта половина мне, потому что вместе мы лепешки пекли. А эта половина от половины тоже мне, потому что я огонь развел. А эта половина от половины половины тоже мне — потому что я муку принес. И так делил Забаба лепешки и делил, пока не осталась одна лепешка. Посмотрел он на нее и такой — а ты, государь Мардук, одной лепешкой уж верно не наешься, так что и ее тоже я съем.
Тхомертху рассмеялся еще громче, но Креол нахмурился еще сильнее.
— Это тоже еще не все. Посмотрел Мардук, как Забаба лепешки разделил, и такой — хорошо ты разделил лепешки, Забаба, но теперь и я тоже разделю. Честно, пополам. Взял Мардук топор и разделил пополам Забабу.
В этот раз Тхомертху долго смотрел на Креола, и лишь убедившись, что теперь история действительно закончена… предложил сделать привал.
Иметь с собой слуг, живых и волшебных, оказалось не так уж и дурно. Големы и носители жезлов приготовили место, развели костер, напекли лепешек. Один из учеников-подмастерьев Тхомертху хорошо владел бытовой магией и обратил песок в муку, а воздух — в воду.
— Расскажи еще что-нибудь, — попросил Тхомертху, доставая из переметной сумы бурдюк медового вина.
— Слушай, — не стал отказывать Креол. — Пошли Мардук, Забаба и Энлиль в Евфрате купаться. Прыгает в воду Энлиль и тут же назад с криком — помогите, крокодилы! Прыгает в воду Забаба и тут же назад с криком — помогите, крокодилы! Прыгает в воду Мардук, а из воды крокодилы с криками — помогите, Мардук!
— Любишь ты своего бога, — заметил Тхомертху с усмешкой. — И высоко его ценишь.
— Слава Мардуку, — кивнул Креол. — Дай лепешку.
До логова сфинкса они добрались только на следующий день. В этих краях пальмы уже не росли, травы не было в помине, а высохшая земля местами становилась сплошным песком. Дичь тоже совершенно перестала встречаться — ни антилоп, ни газелей, ни каких-нибудь захудалых зайцев.
— Все мясо в степи пожрали, гады, — сказал Креол, нюхая воздух.
— И однако трогать их нельзя, — напомнил Тхомертху. — Даже пальцем. Эти сфинксы — возможно, последние под оком Ра. Если даже они начнут тебя жрать — не смей сопротивляться.
— А что же мне тогда делать?
— Умри с сознанием, что напитаешь чрево священного существа.
— Ты серьезно?
Тхомертху неопределенно пожал плечами.
— Давай так, — сказал Креол, сходя с верблюда. — Если они голодные, мы отдадим им тебя. Думаю, твое к ним почтение станет хорошей приправой к мясу.
— Нет-нет, я не собираюсь гибнуть в их чреве, да и тебе того не желаю. Я просто предупреждаю, чтобы ты был осторожен и не лез на рожон. Испытание моего учителя — это не проверка того, сможешь ли ты сжечь заживо редкое животное. Сможешь, я верю.
— Но дело же не только в том, смогу ли я разгадать загадку? — пристально посмотрел на та-кеметца Креол. — Для этого не нужно было посылать меня в пустыню. Он мог сам ее загадать. Он надеялся, что я сгину, не так ли? Что либо сдохну в пасти сфинкса, либо сам его убью, а потом он казнит меня или вышлет из вашей страны с позором?
— Я не знаю, о чем думает Гор-Тутмос.
Креол усмехнулся. Все эти интриги и иносказания… как же он их не выносил. Лживые коварные старики, держащие в скрюченных клешнях магические Гильдии и целые государства.
Когда Креол станет Верховным магом, он как-нибудь обойдется без этого. Будет стариком грозным и яростным, чтобы никакие Гор-Тутмосы не посмели… ничего бы они не посмели.
— Пошли к твоему сфинксу, — бросил Креол, проверяя Личную Защиту.
Здесь почва вздымалась, образуя… нет, не гору, но что-то вроде холма. У его подножия зияло отверстие, в недра уходила нора — и у самого входа возлежал… сначала Креолу показалось, что это громадный лев или грифон. Но потом зверь повернулся — и оказался сфинксом.
И впрямь напоминает ламассу… или мантикору. Почти человеческое… хотя нет, скорее обезьянье лицо. Похоже на бабуина или павиана. Однако остальное тело — совершенно львиное, с хвостом, шерстью и когтями.
Сфинкс грыз кость. Но при виде двух людей (носители жезлов остались в лагере), он ее выплюнул и с интересом спросил:
— У вас есть еда?
— Это уже загадка? — уточнил Креол.
— Нет, — ответил сфинкс. — Я думал, вы жрецы. Они иногда приходят нас навестить. Но они приходят с подношениями, а у вас их нет.
Огромный зверь говорил на прекрасном та-кеметском — очень четком, очень правильном. Губы двигались чуть неестественно, не так, как у человека, но однако он был безусловно разумен, в отличие от тупых ламассу.
— Значит, вы не жрецы, — сделал вывод сфинкс. — Значит, я загадаю вам загадку. Вам известны условия — если вы ее разгадаете, я дам вам любую вещь из моих сокровищ. Если нет — сожру вас с костями.
— Мне не известны эти условия, — нахмурился Креол.
— Известны. Я только что о них сказал.
Чудовище издало утробный звук, и из темноты норы показался еще один сфинкс… сфинкса. Это была явная самка — мельче, стройнее, с почти женским лицом.
Следом за ней появилась и третья — совсем маленькая, чуть больше обычного льва, да к тому же с парой великолепных крыльев. Креол припомнил, что с возрастом они у сфинксов отваливаются, поскольку все равно уже не могут поднять в воздух громадное тело.
Этот маленький прайд выстроился перед Креолом, улыбаясь кошачьими
