завертел головой из стороны в сторону, изучая окружающую обстановку. Его тело тряслось, как листья на тех замерших осинах, что добросовестно исполняли свой долг перед тундрой под надзором более авторитетных товарищей.
— Я не… Этот старый шаман… Я долго искал… — запыхавшись, тараторил Коля, не в состоянии связать ни единого предложения.
— Тшш… — принялся успокаивать его Ёгор. — Я знаю, я все знаю.
Парень долго переводил дыхание. Его глаза так и норовили закрыться, но страдалец боялся сомкнуть их, чтобы снова не потерять деда.
— Это ты ему позволил? А кстати, где Оця? — наконец успокоившись, произнес Коля.
— Все не так просто. Я тебе потом расскажу, а пока отдохни.
— Еще чего! Сматываться нужно отсюда!
— Ну куда мы на ночь глядя пойдем? Дождемся рассвета.
— Он никогда не наступит, как ты этого не понимаешь! — как умалишенный заорал парень. — Если уходить, то сейчас! Здесь есть прямой выход.
Пес равнодушно наблюдал за развернувшейся картиной, опустив морду на аккуратно сложенные лапы.
— Да скажи ты ему уже, — раздалось у шамана в голове.
— Хочешь, чтоб у него сердце окончательно разорвалось?
— Ничего с ним не станется!
В хижине воцарилась тишина. Глаза старика забегали в нерешительности.
— Тебе придется возвращаться одному…
Ёгор постепенно погружал внука в свою мутную историю. Тот, похоже, уже не удивлялся ничему. Дед с воодушевлением описывал произошедшие события, сопровождая свои слова шутейками и бурными восклицаниями. Он изредка поглядывал на своего мохнатого товарища и ждал от него хоть какой-нибудь поддержки. Но тому абсолютно не было никакого дела до эмоциональных всплесков своего хозяина и тяжелых придыханий молодого гостя.
Коля смотрел в глаза новоиспеченного шамана. В них не было ни толики обреченности или сожаления. Впервые за два года старик сидел, гордо расправив плечи, и не обвинял себя по поводу и без.
— Ты всегда сможешь найти меня здесь. Я позабочусь о том, чтобы ты в любое время дня и ночи мог найти затерявшуюся тропинку, ведущую к хижине, — завершил свою байку Ёгор.
— Не пожалеешь ли ты когда-нибудь о том, что забрался на Могильный остров?
— Я слишком долго о чем-то сожалел… А теперь у меня на это не будет времени! — и он разразился радостным смехом. — Я теперь снова кому-то нужен… Пускай народ даже и не догадывается об этом.
— Ты всегда был нужен нашей семье! Ты всегда был нужен мне…
— Пройдет неделя, и рутина вновь накроет вас с головой… Мать твоя до сих пор не может доехать до отчего дома. Кстати, не нужно ей знать о случившемся. А то глядишь — в дурку сдаст! И чего тогда?
Коля захихикал, вытирая с щек набежавшие слезы.
— Присмотри за моим домиком. Ты теперь в здешних краях надолго… И будь аккуратней с местными… Они, как оказалось, не те, за кого себя выдают. Не все, разумеется. Галка-то всегда нож за спиной прятала, я прямо-таки видел, как острое лезвие блестит на солнце. И это… Попрошаек уличных не обижай, а то они тоже зубы показывать умеют. Оця, вон, захворал, так они вообще страх потеряли!
Внук ничего не мог ответить деду из-за противного кома, застрявшего прямо в глотке.
— А я могу остаться с тобой? — выдавил он спустя минуту.
— Исключено! У тебя своя задача имеется! Зимой здесь совсем от холода околеть можно… Как маленький, ей-богу! Если чего по хозяйству подсказать надо — приходи, расскажу. Ты должен быть там, а я — здесь. У нас хорошая команда получится, это я тебе обещаю!
— Я совсем не представляю, что делать со стадом.
— А чего тут представлять? Главное — не наступай на чужие грабли, чтоб снова все не разбазарить. Разговаривай с рогатыми почаще, они это дело уважают. Потчуй их хорошо да важенок береги. Будет стадо расти и народ кормить. Только меру всему знай.
В чайнике, подвешенном над очагом во время увлекательных бесед, закипела вода. Ёгор заварил в кружках ароматный отвар, щекочущий нос запахом сосновой хвои, и передал горячий чаек внуку.
— Стадо, конечно, дело хорошее. Но самое ценное, что ты должен беречь, — это свою душу. На нее уйма охотников найдется. Дорогущий бриллиант, способный умаслить даже саму Смерть! Свободно конвертируемая валюта!
— Что будет с твоей?
— Это мне неизвестно…
Коля прекрасно понимал, что дед его обманывает. Об этом говорили опущенные вниз глаза и поджатые сухие губы. Но парень не винил старика, который наконец-то обрел смысл жизни. Они еще долго сидели напротив жаркого костра и рассказывали друг другу то, о чем молчали несколько лет. Коля тараторил так быстро, будто боялся не успеть сообщить о чем-то очень важном, а Ёгор слушал его, затаив дыхание, словно опасался ненароком спугнуть порхающие вокруг него слова-бабочки.
По хижине разносился смех, прерываемый строгими замечаниями, а воздух рассекали импульсивные жесты. Даже огонь все громче потрескивал, пытаясь вставить в разговор свои три копейки. Луна развернулась на двадцать семь шагов поближе, чтобы подслушать столь оживленную беседу. Но и она вскоре устала нависать над вежей.
— Тебе пора. Иначе так и застрянешь здесь. А это, поверь мне, совсем не кстати, — произнес шаман на рассвете.
— Я теперь буду рядом, дед…
— Это мы еще поглядим! — воскликнул Ёгор, косясь на дрыхнувшего пса.
— Я все слышу, — вдруг отреагировал мохнатый помощник. — Выгоняй наконец пацана, а то уже всю смену свою проболтал!
— Я не прощаюсь, — вздохнул Коля.
— Конечно! У тебя даже лифт, так сказать, имеется! Прыгнул в погреб — и ты уже здесь!
Парень шагнул за порог и что есть силы кинулся прочь — иначе он просто бы не смог уйти. Вокруг сияло по-осеннему холодное солнце. Когда попаданец добежал до злосчастной палатки, он напоследок обернулся и окинул взглядом промозглую лесную чащу. Где-то посреди этих буреломов Коля потерял осколок своего сердца. Наверняка эта частичка сейчас лежала под какой-нибудь суровой сосной… А может, она осталась в подземелье, у ног окаменевшего Щипача? Хотя с не меньшей долей вероятности ее можно отыскать в тихой воде, запутавшейся в длиннющих волосах хитрой водяной девки.
Парень еще немного постоял в раздумьях, а после залез в палатку. Внутри ничего не поменялось с его последнего визита: шкура Оядзь валялась посреди подвала, захламленного всякой ерундой, а из углов на нее изумленно таращились безмолвные физиономии.
— Заберу-ка я его с собой, — пробубнил себе под нос Коля, наткнувшись взглядом на брошенный на месте преступления олений рог.
Теперь единственное, что ему осталось сделать, — это пробраться через деревянный люк прямиком в оставшуюся без хозяйки избу посреди Ловозера.
Эпилог
По всему интернету разнеслась новость о сельских
