хамства в свой адрес.
На мгновение лицо девушки потемнело, в глазах промелькнул испуг. Но реакция эта оказалась молниеносной — уже в следующую секунду она вновь заискрилась самоуверенностью. Издевательски склонив голову, Фредерика невозмутимо произнесла:
— Приношу свои извинения Её Высочеству.
Губы Ангелины дрогнули.
Мерзавка.
Она была готова вскочить со своего места и, бросив на прощание "посмотрим, кто кого", убежать в кабинет Харальда. Закатить ему скандал, потребовать сейчас же спуститься в мастерскую и прилюдно наказать девчонку. И наказание это должно было быть настолько впечатляющим, что к вечеру пересказ этих событий оказался бы у всех на устах и не сходил с них ещё очень долго. После такого мало кто посмел бы посмотреть на неё без уважения, мало кто усомнился бы в том, насколько оправданно она занимает статус будущей правительницы Каттегата.
Но Ангелина не могла этого сделать. Если до вчерашнего вечера она, окрылённая очередной, имеющей явно интимную природу, беседой с ним, ещё и позволяла себе верить в существование у него каких-то чувств к ней, то сегодня у неё не было ни капли уверенности в нём. Она с присущим её мышлению реализмом осознавала: конунг вполне может пренебречь ею в этой ситуации и, если не поддержать Фредерику полностью (такое было бы невозможно, ведь служанка очевидно перегнула палку), то, по крайней мере, решить ограничиться устным замечанием, которое вполне может быть сделано любовнице в приватной обстановке.
— Приступайте к работе, тол Фредерика, — Ангелина отвернулась, вернувшись к своему станку. Пусть она и не может позволить себе бежать и искать защиты у Харальда прямо сейчас, она, тем не менее, остаётся его невестой и принцессой Норфолка и на основании этого она имеет права требовать уважения к себе. Поэтому пока, решила Ангелина, она не станет разбрасываться громкими словами и угрозами — ведь если они окажутся на поверку пустой бравадой, это серьёзно ударит по её репутации, — она дождётся окончания своей смены и тогда уже поговорит с конунгом. Объяснит ему, чем чревато подобное попустительство в отношении его любовницы для их общей репутации. В конце концов, разве он сам не заинтересован в том, что бы их союз считали крепким?
Приняв для себя решение, она боковым зрением проследила за действиями своей соперницы. Активировав магию, та лениво принялась переплетать нити льна. В самодовольном лице её при этом явно читался триумф. Похоже, она праздновала свою победу.
* * *
Ангелина отстранённо наблюдала за деревянным узором ведущей в личные покои конунга двери. Грудь её медленно вздымалась и опадала в такт размеренному дыханию, отражая царивший в душе девушки покой.
Забавно.
Сидя в мастерской и прокручивая в голове их разговор, она воображала себе, как будет стоять перед Харальдом, с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции, старательно цедя слова. Будто заезженная пластинка, мозг её прокручивал раз за разом сценарий их предстоящей конфронтации, генерируя всевозможные варианты реакции правителя Каттегата и её потенциальные ответы на них. Почему-то ей виделось это чем-то ярким и эмоциональным, и внезапно овладевшее ею по окончанию смены равнодушное безразличие вызвало недоумение.
Куда делась эта ярость? Что стало с застрявшей ледяным комом в горле обидой? В чём причина этого охлаждения? Неужели она уже настолько истощена была всеми этими непрекращающимися переживаниями, что её мозг просто отключился?
Спину Ангелины обдало прохладным потоком воздуха, когда, бросая исподлобья заинтригованные взгляды, мимо неё прошла одна из служанок.
"Готова поспорить, уже к ужину все будут знать о том, что я заходила после работы к Харальду…"
Из-за дверей раздался какой-то тихий звук. В следующую секунду она отворилась, и показавшийся в проёме Магнус в пригласительном жесте распахнул тяжёлые деревянные створки.
Ангелина кивнула затянутому в подбитый мехом костюм мужчине, смело входя в покои конунга.
Первым, что она заметила, был атаковавший её ноздри приятный хвойный аромат вперемешку с лёгким запахом дымка, исходившего от расположенного у стены камина. Неподалёку от него находился тяжёлый на вид простой деревянный стол, за которым, лениво откинувшись на спинку высокого, окованного железом стула, сидел Харальд. Его высокая мощная фигура выделялась на фоне небольшой комнаты, что заставило Ангелину вздрогнуть. Забавно, но до этого момента ей не доводилось встречаться с ним где-то, кроме мест общественного пользования, не считая, конечно, того случая в постоялом дворе. Но так она была настолько напугана и раздосадована, что совсем не озаботилась разглядыванием интерьеров. Лишь сейчас, видя его в небольшом по площади пространстве, она заметила, наконец, насколько на самом деле правитель Каттегата выглядел сильным… и угрожающим.
Простая льняная рубаха — возможно, даже из той же ткани, что они изготавливали в своей мастерской — свободно сидела на нём, ненавязчиво подчёркивая перекатывающиеся под ней мускулы. В районе шеи из-под неё виднелся покрывавший грудь и спину мужчину замысловатый рисунок из переплетающихся между собой рун и фигурных символов. От одного воспоминания о том, при каких обстоятельствах ей представилась возможность увидеть их, девушка зарделась.
— Ты хотела поговорить со мной, Генриетта?
Его грудной голос тягучей помадкой пролился на слуховые рецепторы Ангелины, заставляя её сердце ускориться.
"Прекрати, ты ведёшь себя, как озабоченная малолетка".
— Да, хотела, — девушка заставила себя взглянуть в глаза конунгу. Обрамляющая его зрачки светлая радужка, отражая свет пламени, едва заметно сияла, подобно сверкающему на солнце льду.
— И о чём же?
— Я могу присесть? — Ангелина указала рукой на придвинутый к его столу невысокий стол, предназначавшийся, видимо, для посетителей.
— Могла и не спрашивать, — Харальд кивнул и, отодвинув в сторону стеклянную баночку с чернилами, расслабленно сложил руки на стол.
— Спасибо, — опустившись на стул, девушка нервно заправила выбившийся из косы локон. — Я хотела поговорить с тобой о твоей любовнице. Тол Фредерике.
Брови конунга чуть приподнялись. Он явно не ожидал подобного вопроса.
— И… что именно ты хотела сказать?
Ангелина сжала руки. Чёрт. Это оказалось намного сложнее, чем она себе представляла. В её мыслях она приходила к нему, вся преисполненная внутреннего достоинства, и выдвигала все имеющиеся у неё претензии без тени волнения и страха. Почему же сейчас её тело сотрясала мелкая дрожь, а мысли лихорадочно путались, будучи не способны облечься в слова?
— Тол Фредерика… ведёт себя недопустимо, — прерывающимся голосом выдавила девушка.
Харальд нахмурился.
— Недопустимо? — Равнодушно повторил он.
— Да. Я не намерена её терпеть здесь.
"Боже, что ты несёшь, дypа?! — Мысленно Ангелина отвесила себе пощёчину. — Мы как репетировали?"
Но процесс уже был запущен. Конунг хмыкнул, на губах его заиграла саркастичная улыбка.
— Вот оно что? — Сюсюкающим тоном проговорил он. — Чем же тебе, дорогая невестушка, так мешает моя любовница?
— Ты это по
