футболку и гордо ушла в ванную, оставляя меня в компании стояка, Пани и дикого желания отключиться с ней в обнимку.
А когда вернулась… Я к богу стал слишком часто ходить здороваться.
Я завис, осматривая ее с ножек до головы. Длинные, стройные ножки с розовым лаком на пальчиках, тонкая талия и грудь, чуть просвечивающая сквозь ткань моей футболки. Светлые волосы локонами спадали на плечи, а голубые глаза затуманились. Лиля закусила нижнюю губу, заставляя вспомнить по именам всех святых.
Я сорвался с места, в два шага поравнялся с ней, обнял за талию, поднял над полом и потащил в спальню. Лиля пискнула, но не сопротивлялась.
Осторожно уложил ее в кровать, закрыл окна темными шторами, упал рядом с ней, укрыл нас одеялом, перевернул напряженно сопящую девушку спиной к себе, прижал к своему телу, уткнулся носом в ее макушку, блаженно прикрыл глаза, благодаря высшие силы за то, что мечта моя исполнилась, и уплыл в пустоту. Умиротворенный и счастливый.
Глава 39
Жека
Я резко распахнул глаза, повернулся, положил руку на подушку и никого рядом не обнаружил. В то, что Лилечка мне приснилась, верить не хотелось, в то, что сбежала… Лучше бы приснилась.
— Отдай немедленно, — услышал я знакомый голос, от которого в горле пересыхало.
Затем топот, грохот и тихий бубнеж моей девушки:
— Статья 158, часть 1 УК РФ: кража наказывается исправительными работами или штрафом в размере до сорока тысяч рублей! Верни носок немедленно! Ты с опером живешь и до сих пор законы нарушаешь, гад усатый!
Я прикрыл рот ладонью, чтобы смеяться не слишком громко. Лиля вовсю воспитывала и образовывала Паню. Действительно, стыдно коту оперуполномоченного не знать законы!
Я откинул одеяло, поднялся на ноги, глянул на часы, прикинул, что спал я часа четыре, и вышел из комнаты в гостиную, где недовольная Лиля отчитывала довольного оккупанта, который украл ее носок, держал в зубах и сверкал глазами, ловко убегая от гнева будущего генерального прокурора.
Я же просто завис на пороге, восхищенно глядя на маленькую фурию, которая на пару с рыжим оккупантом наводила шороху в моей квартире. Лилечка все еще ходила в моей футболке. Ворот спадал, оголяя острое плечо. Волосы моей девушки растрепались, а одну прядь она все время сдувала с лица, когда останавливалась отчитать Паню. Уперев руки в бока, Лиля ругалась с довольным рыжим, который явно не собирался отдавать свой трофей.
— Ты не Оккупант! Надо Жене сказать, чтобы переименовал тебя в Вора. Или Вредителя! Отдай немед…
Она развернулась и наконец-то заметила меня. Покраснела, надулась и задрала подбородок к самому потолку, грозно косясь на Паню, который ждал продолжения увлекательной игры в догонялки, сидя на спинке дивана.
— Твой кот ворует! — сообщила она мне, сглатывая.
— Куда-то собралась? — невинно полюбопытствовал я.
— Нет, зашла почистить зубы и умыться, а этот шмыгнул за мной и украл мой носок. Женя, скажи ему!
Я развернулся к коту, вздохнул, сделал несколько шагов в его сторону, что Оккупант воспринял как нового участника игры в догонялки. Он покрепче перехватил носок и дунул в кухню, топая как припадочный конь.
— Кажется, ты для него тоже не авторитет, — вздохнула Лиля.
— Поедет жить по месту прописки и будет отзываться на Звентибобера! — пообещал я, подкрадываясь к пельмешке поближе.
Она выдохнула и распахнула ротик. Я поднял руку, погладил ее щеку, потерся носом о висок, снова улетая от ее аромата, прикрыл глаза, делая круг вокруг Земли, вернулся, кое-как оторвал себя от нее и пошел в ванную, игнорируя боль от чрезмерного возбуждения.
Лиля за моей спиной со свистом выдохнула, вызывая на моем лице хищную ухмылку. Мне нравилось приручать маленькую валькирию, играть с ней. Пельмешка без единого выстрела взяла меня в плен, но и ее хотелось подразнить. Завести так, как она заводила меня. Свести с ума так же, как я по ней сходил.
Зашел в ванную, быстро почистил зубы, умылся ледяной водой, возвращая себе способность рационально мыслить, и постарался посчитать, сколько недель прошло с того дня, когда мой язык сам ляпнул про чертов подвиг.
С подсчетами вышло туго, потому что мне казалось, что я уже целую вечность пытаюсь добиться строптивой пельмешки. И как-то так вышло, что другие женщины перестали меня интересовать.
По сути, секс не слишком отличался чисто технически. А вот эмоции дарили единицы. Должны были совпасть звезды, сложиться планеты и сработать карма, чтобы по-настоящему потерять голову.
Я свою терял лишь дважды. Первый был слишком давно, но я до сих пор помнил то чувство безнадеги, когда пытался завоевать ту, которой ничего, кроме денег, не было нужно. Бегал, ухаживал, добивался внимания, как умел. А она снисходительно улыбалась, принимая от меня скромные подарки, а потом уходила к тем, у кого в кошельке лежала увесистая пачка бабла.
Когда до меня дошло, что мной даже не пользовались, а просто жалели… Было больно. Обидно. Досадно. Таких ударов по своей самооценке я до того дня не получал.
Когда оправился, решил, что жить нужно с удовольствием. И жил, не посвящая себя никому. Стрессов мне на работе хватало, а секс здорово отвлекал и снимал нервное напряжений.
До того дня, пока рогатый муж Лолы не вернулся из командировки раньше положенного, а я вдруг решил, что мне скучно.
Лиля не рвала шаблоны, просто напомнила, что такое иметь одну-единственную. Засыпать и просыпаться в одной кровати. Слушать по утрам, как она ругается на Паню. Вместе завтракать, обедать и ужинать.
На каждом этапе жизни свое счастье. Еще пару лет назад я тоже был счастлив так, как это было возможно.
Сейчас я бы ни на какие блага этого мира не променял ту, которую так сложно добиться. И еще сложнее удержать рядом с собой.
Я вытер лицо полотенцем и вышел в коридор.
Лилечку нашел в кухне. Она стояла у кипящего чайника, а под столом сидел пристыженный Оккупант, не желая расставаться со своим трофеем. Ругать рыжего я не планировал, потому что тот своими играми предоставил мне царскую услугу — проконтролировал, чтобы моя пельмешка не свинтила, пока хозяин усатого смотрел сны.
Я подошел к Лиле сзади, обнял за талию и притянул к себе. Возбужденный член терся о ее бедро, а Лиля вздрогнула и попыталась отстраниться. Ее вело от меня, тянуло ко мне, но пельмешка продолжала сопротивляться.
— Признайся, Цветочек, сбежать хотела? — хрипло спросил я, выводя носом
