В действиях Никиты появляется хищность. Дерзкая и беспощадная. Рядом с ним становится опасно, ведь теперь я для него – точно не друг. Скорее, помеха, с которой нужно побыстрее разобраться.
– Вот, держите. – В руках Петрова появляется камера видеонаблюдения – обгоревшая и покореженная, оплавленная. Я инстинктивно дёргаюсь, сглатывая слюну. – Это камера из салона. Она сильно пострадала, мне не удалось ничего с ней сделать. Но думаю, что именно там должно содержаться всё самое интересное.
– Благодарю. Дайте мне неделю и мои хакеры выжмут из этой жестянки всё самое ценное.
Вываливаемся на улицу. Я семеню ногами за Антоновым, стараясь не отстать. Он не смотрит на меня – о чём-то беседует с Воиновым, передаёт ему потрёпанную видеокамеру. Кивает вслед удаляющемуся автомобилю.
Мы остаёмся вдвоём на улице. На город уже давно опустился вечер, играя на тротуарах отблесками от фонарей. Размазывая тени.
Я почти не дышу – прохладный ветер забирается под тонкое платье. Вызывает россыпь мурашек во всём организме. Танцует на коже.
Молчим.
Буравим друг друга опасными взглядами, больше походящими на бой фехтовальщиков. Боюсь отвести взгляд, опасаясь контрольного укола.
– Зачем ты так со мной, мышка?
Его голос звучит хрипло и проникновенно. В глазах загорается опасный огонёк. Я замираю. Продолжаю безмолвствовать, смотря на не бывшего мужа как кролик на удава.
– Я ведь изо всех сил старался сделать тебя счастливой. Доказать тебе, что изменился. Готов был от всего отказаться ради тебя! Даже решил закрыть глаза на лёгкую интрижку с садовником там, у Ямамото…
Голос нарастает. Крепнет, врезаясь в мой мозг тараном.
– Но ты просто плюнула мне в душу. Перешагнула, не оглянувшись. Снова спуталась с Артуром, а потом ещё оклеветала меня в полиции. Заявила при всех, что я – преступник!
– Я…
Стараюсь хоть как-то оправдаться. Сказать, что поведение Антонова и его неожиданное появление выглядело, по меньшей мере, странно. Но он резко обрубает меня. Отходит в сторону, качая головой. Цокает языком.
– Всё, Вероника, больше не будет никаких нас. Я просто устал от твоей постоянной лжи. Сейчас я постараюсь выудить из той камеры всё возможное, чтобы обелить своё имя перед компаньонами. Но ты, пожалуйста, больше никогда не появляйся у меня на пути.
– А как же… Ямамото?
– Завтра все разъедутся. Контракт подписан, мы всё обсудили. – Прячет руки в карманах, говоря с раздражением. – Покатаемся на яхте Отрубева, раз уж он нас пригласил, и после ты вернёшься в свою квартиру. Больше нам притворяться любящей парой не нужно.
Следующее утро я провожу в постели, категорически не желая вылезать из-под тёплого одеяла. Я боюсь столкнуться с Антоновым или Акайо в гостиной. Напороться на их ледяные взгляды, в которых они оба – просто мастера высшей категории.
Изо всех сил тяну время, оставаясь под защитой полумрака спальни. Долго принимаю душ, тщательно намыливая каждую клеточку душистым гелем с ароматом дыни. Решаю что надеть, примеряя наряд за нарядом. Укладываю волосы в замысловатую причёску.
От волнения меня даже подташнивает. Невидимый стальной кулак с силой сдавливает горло, перекрывая доступ к кислороду. Я перебарываю себя. Навешиваю на лицо спокойную улыбку, спускаясь по лестнице. Жду встречи с Антоновым.
Но, вместо него в столовой сидят лишь наши японские гостьи. Они о чём-то мило болтают на родном языке, отчаянно жестикулируя. Увидев меня, замолкают, с интересом разглядывая помятое после сна лицо.
– Присаживайтесь, Вероника-сан. Завтракайте.
– А кто подал завтрак?
Недоверчиво осматриваю богатый стол, сервированный по всем принципам этикета. Замираю, узрев блюдо с пышными румяными оладушками. Понимаю, что я сама не смогла бы накрыть стол к завтраку лучше.
– Ваш супруг всё заказал из ресторана. Сказал, чтобы мы вас не беспокоили. У вас что-то случилось, да?
– Да, вышло недоразумение.
Раскрывать перед ней душу не хочется. Эми скользит по мне нежным взглядом. Накрывает мою ладонь своими тёплыми чуть шершавыми пальцами. Успокаивающе качает головой.
– Как бы муж с женой днем ни ссорились, ночь их помирит. Не переживайте, Вероника-сан, всё образумится.
Мне хочется закричать, что у нас с Никитой больше нет ни совместных ночей, ни дней, но не могу вымолвить ни слова. Просто сижу за столом, кивая как китайский болванчик. Изо всех сил тяну фальшивую улыбку, стараясь не смотреть в тёмные глаза своей гостьи.
– Положить вам омлет? Он такой пышный, просто тает во рту!
Минами заботливо подходит сзади. Отводит в сторону прядь волос, нагибаясь к моему уху. Сейчас я чувствую себя защищённой. Ужасно уязвимой в окружении этих заботливых женщин.
Слёзы застилают глаза. Обжигают роговицу, встав пеленой. Часто-часто моргаю, пытаясь совладать со своими чувствами. Отламываю ложкой небольшой кусочек омлета, отправляя его в рот.
Запах яиц тут же прошибает ноздри. Скручивает желудок в тугой узел. Сводит судорогой. Я пытаюсь сглотнуть тёплую ароматную массу, но понимаю, что она изо всех сил противится мне. Рвётся наверх, увлекая за собой солоноватую слюну.
– Простите.
Взлетаю вверх по ступенькам, врываясь в ванную. Склоняюсь над унитазом, издавая булькающие звуки. Мороз продирает по коже. Холодные капли пота струятся по позвоночнику ломаными серебристыми линиями, рисуя замысловатый узор. Ноги трясутся. Подгибаются как у шарнирной куклы.
Нажимаю кнопку смыва, смотря на мутный водоворот. Точно такая же жижа сейчас плещется в моей душе – вязкая и отвратительная. Понимание того, что я крепко обидела Никиту никуда не уходит. Встаёт ледяной глыбой поперёк горла. Перехватывает дыхание, вызывая новый спазм желудка.
Наконец, я распрямляюсь. Врезаюсь побелевшими от судороги пальцами в край раковины. Часто дышу, пытаясь придти в себя. Пытаюсь понять, что со мной происходит.
Подобная неприятность застаёт меня врасплох. Ранее я никогда не страдала непереносимостью продуктов, сметая абсолютно всё, что стояло на столе. Но сейчас даже мысли о еде доставляют мне дикий дискомфорт. Выворачивают внутренности наизнанку.
На ватных ногах я дохожу до кровати. Плюхаюсь в неё, накрываясь с головой одеялом. Поджимаю колени к груди, прикрывая от слабости глаза.
– Вероника-сан?
Тихий голос Минами раздаётся совсем рядом и я от неожиданности перестаю дышать. Осторожно высовываю нос из-под одеяла, сканируя девушку настороженным взглядом. Она мягко улыбается. Поглаживает моё плечо сквозь одеяло.
– Хотела сказать вам спасибо за тот случай в примерочной. Я знаю, что из-за этого вы поссорились с супругом. – Виновато опускает глаза, теребя в руках какой-то пакетик, – но я знаю, как вам помочь с ним помириться.
