Я подняла с земли свою флейту.
Ка слабее, поэтому мне пришлось обернуться гарпией. Вытянулся клюв серебристо-коричневый, в нём клыки. Тело моё трансформировалось, становилось худым и невесомым, вся сила ушла в огромные белые крылья в перьях. Ноги-лапы, руки с когтями. Виляя хвостом, я взмыла вверх. Выше, выше, ещё выше, пока бьющиеся драконы не оказались подо мной. Камнем рухнула на Гарсиуса.
В последний момент он успел поймать меня рукой, сразу запустил когти в грудь и сложил крылья, задавливая меня своим весом. Решил припечатать к земле. Я видела, как ухмыляется Ка, оставшийся парить в небе. Он был свободен и через пару минут исчез с поля боя. Полетел к отцу, который совсем рядом.
Мне даже казалось, я чувствую запах моря.
И закричало сердце от боли!
Я так и не решила, кто из моих мужей худший.
Гарсиус хотел убить меня ударом об землю. За мгновения до падения моя гарпия сменила облик. Я обернулась белым драконом, увеличившись в размере в четыре раза. Обвила соперника хвостом, змеёй по нему скользнула и перевернула, вцепилась пастью в шею.
Воинственно подняла острый гребень и хлопала крыльями. Наводила животный ужас на окружающих. Я разрывала Гарсиуса на куски. От моей одежды ничего не осталось, пришлось флейту вставить между белых чешуек на груди, чтобы не упала.
Вот и вся моя битва. Чувство превосходства гордыней овладело моей внутренней тварью. Она с удовольствием лакомилась погибшим змеем по имени Гарсиус.
На залитых солнцем развалинах появился Василий Нилович с побитым другом Елькой. За ними шла Любовь Ивановна и нервно срывала золотые украшения с шеи. В полупрозрачном золотистом шёлке, спрыгнула с рухнувшей белой гробницы и со всех ног побежала к мужу на помощь.
Я перегородила белым хвостом ей дорогу. Волчица принюхалась, узнала меня только по запаху. Она подняла на меня выцветшие ледяные глаза. Личико красивое перекосилось, появились на нем грубые складки, женщина покрывалась серебристо-голубым мехом.
— Оставь, — утробно сказала ей Дивия, — пусть проявит себя в бою.
— Я знаю, какой Лихо в бою, и я должна стоять рядом. До конца вместе.
Было в этом что-то… человеческое, украшенное волчьей преданностью, сдобренное женским самопожертвованием.
Я убрала хвост, дав ей право бороться с мужем рядом.
— Я не знала, — сказала мне Снегурочка, выпуская хвост и становясь на передние человекообразные лапы. — Пассарион стёр мне память… Я не знала, что жила здесь.
— Говорила тебе, что имеешь слабость к Хладнокровным.
— Ты тоже! — рявкнула волчица. — Но я хотя бы определилась, кто мне дороже!
За такие слова Дивия хотела её убить или хотя бы покалечить. Но я сдержала свою тварь. Потому что воочию убедилась, как оборотница умеет ценить истинную пару.
А мне такое было недоступно. И стало неловко, мучительно и мерзко.
Змеи расползались. Волки, раненные и окровавленные, прогоняли их. У моих лап сидел Елисей Ирбис.
Снегурочка не обернулась женщиной. Я следила за странными для меня взаимоотношениями. Уставший Нил мужчиной обнял свою мохнатую подругу, почесал её за ухом. Ничего не говорили. Переживали всё, что произошло, молча. Любили друг друга. И Васька втесался между ними, как плод настоящей любви. Истинной, крепкой, где даже самка готова вступить в бой за своего самца.
Они умели любить. Мне стоило поучиться у них.
Дрёма склонился над убитым Иваном Финистом. Вытащил из его лба стрелу. Провёл рукой по лицу, и красивый сильный волк закрыл глаза.
— Запахи такие, — печально вздохнул Гоша. — Похоже, две армии столкнутся у холмов.
Дивия в облике дракона потянулась, крылья огромные расправила. Она хотела похвастаться перед Ардисом своей красой. Не смогла ей отказать. Пробежала по мёртвым телам змей и взлетела, оставив свою компанию.
***
Что-то я не видела Ка Ирдиса. Свалил саркофаг искать. На это я и надеялась. Боюсь, что только он сможет вернуть Лестну к жизни, у меня не получится. А нам очень нужна девушка. Где я своему мальчику невесту найду? Я Ирдиса предупредила, что ни к чему хорошему его любовь не приведёт. Но польза от Ка будет.
В темнеющем небе парило около двухсот драконов. Если честно, жутко. Особенно когда все дружной компанией двинулись в мою сторону.
Были самки, от силы пять или шесть, остальные самцы. Разноцветные, почему-то пришло сравнение с рыбками в аквариуме. Переливались разными цветами. Небольшие. Среди них летел огромный белый ящер. Ардис к битве был готов, увеличился в размере. Пока опасности рядом не было, весь гладкий, как из мрамора. Гаркнул так, что стайка красочных малышей разлетелась от него по сторонам.
Я взмыла ввысь, купаясь в последних лучах солнца, наслаждаясь нежными потоками воздуха.
Самец догнал меня, укрыл своей тенью. Крылья хлопали синхронно. Его длинная шея к моей прикоснулась. Длинный язык лизнул мою морду, и я прикрыла глаза от удовольствия.
— Тебе придётся перевернуться и довериться мне.
— Это если хочу случки, — ответила я.
— А ты что, ещё и не хочешь? — удивился Ардис. — Я ведь думал, что не увижу тебя.
— Смотри, пока жива, — ответила и спикировала вниз. — Ардис, Догода!
Белый дракон парил, а потом неожиданно метнулся в сторону. Пламя сверху его не тронуло, зато обрушилось на меня жарким потоком. Крылья почти сразу опалились, я тоже попыталась увильнуть, но та громина, что свалилась на нас посреди чистого неба прыжком в пространстве, шанса не давала слинять. И если я Догоде была не нужна, то Ардису пришлось бой принять.
Мои крылья сильно пострадали, из дракона я обернулась гарпией и посмотрела наверх.
Ром, Догода — как его ещё назвать? Многоликий оказался, как и я, не совсем Теплокровным. Сиял солнцем и был крупнее Ардиса. Глаза голубые, пасть гигантская с зубами в несколько рядов. Как из золота вылитый, поэтому казался очень громоздким. Крылья отражали солнце, и на него смотреть больно было. По шкуре его чешуйчатой стелилось пламя, от крыльев его огромных стонал воздух и потоками разбегался по сторонам. Сияло синими искрами древнее колдовство в безумных глазах Многоликого дракона. Он пришёл убивать.
Я спустилась к земле, потому что разноцветные крылатые гады накинулись на золотого дракона и вместе с Ардисом пытались им закусить.
Подо мной начался бой. Две армии схлестнулись.
А драконы рвали друг друга, извергали пламя, клацали клыками, колдовали. Они то падали, то опять поднимались. Уносились на десятки километров в стороны и там с треском и рыком бились друг от друга и попавшие на их пути маленькие драконы погибали. Летели на землю кровавом дождём остатки крыл, хвостов и лап.
От неведомой силы, с какой два летающих ящера сталкивались, становилось страшно. В лучах заходящего солнца фонтанами лилась их кровь и тут же в потоках яростного пламени прижигалась.
