по силам, возвращаться к основной группе. Уже тогда, вместе, будем решать, что делать дальше. На территориях, которые считает своими Бургос, легион Освободителей явно не чувствует себя так вольготно, там они предпочитают передвигаться отрядами покрупнее, зато и встретить их не так просто. Северину явно не удалось пока внушить такое же уважение к Памплонской армии, так что нам придется быть значительно осторожнее. И тут уж приходится выбирать, либо скорость и приличный шанс получить пулю в ветровое стекло, либо черепашье передвижение с разведкой, осмотром каждого подозрительного места, и прочими прелестями. Нечего и думать, чтобы вывозить самых слабых беженцев, а потом возвращаться за другими, как в прошлый раз.
Отпускать старика не хотелось, но Рубио — единственный из отряда, кто кроме меня умеет водить локомобиль. Естественно, он не один поехал — в качестве поддержки отправились Неро и Никс, а еще Ремус, который не только отлично подает патроны, но в случае необходимости и сам может встать к пулемету. Впрочем, ничего подобного не предполагалось. Старик и сам не собирался вступать в настоящий бой — слишком уж маленький у них для этого отряд. Хотел отправить с ними еще и Керу, но тут воспротивились оба — и старик и богиня. Первый резонно отмечал, что «эта психованная — единственная, кто услышит перестрелку на таком расстоянии», а вторая свое нежелание никак не объясняла. Не хочу и все. Ну а мы, оставшиеся, должны были сопровождать беженцев, и организовать оборону, если какой-нибудь отряд освободителей нас догонит.
Рассветное солнце было ярким, било лучами прямо в лицо, однако стоило светилу немного подняться, и оно скрылось в густых мрачных тучах. Скоро зима, а я ее не люблю. Ни в этом мире, ни в своем прошлом — зимой бывало мне и холодно, и тоскливо, а порой еще и голодно. Не везет мне с зимой, что там, что здесь, причем совершенно неважно, снежная она и холодная, или же слякотная и сырая. Мелко заморосивший дождь, не добавлял энтузиазма. Рубио сейчас, должно быть, клянет погоду на чем свет стоит — стекающие по ветровому стеклу капли не добавляют обзора. Промелькнула мысль: если бы не эта война — непременно «изобрел» бы дворники. А то и сам попытался бы внедрить… Смешно. Не вижу для себя мирной жизни, по крайней мере, пока не по земле ходят твари, убившие родителей, а все равно всплывают всякие мыслишки.
Это неправда, что бдительный и настороженный человек редко встречается с неожиданностями. Сюрпризы случаются как с теми, кто позволяет себе расслабиться, так и с самыми осторожными.
Сначала насторожилась Кера. Она вдруг наклонила голову, разом став похожей на гончую, услышавшую дичь. Мы как раз переходили узкий, еще древней постройки каменный мост над каким-то ручьем. Сразу за ним дорога сворачивала в распадок между двумя холмами.
— Стреляют. Много. Неро уже умер.
Это плохо, это очень плохо. Неро ужасно жаль, но не это главное. Главное — его смерть означает, что их застали врасплох. Подловили. Пока я осознавал новость, богиня поделилась новой информацией:
— Никс скоро умрет, и Ремус тоже ранен.
— Кера, ты можешь бежать очень быстро. Вытащи их. Тех, кто еще жив. Если успеешь. — Я говорил, и сам не верил, что она успеет. Да, богиня может двигаться с невероятной, нечеловеческой скоростью, я сам был свидетелем. Вот только вряд ли она сможет так еще и долго.
— Я не хочу тебя оставлять, — говорит Кера, и я вижу на ее лице нехарактерное выражение. Она будто сомневается.
— Я справлюсь. Беги. Я обещал не приказывать, но прошу. Беги и помоги им. Не увлекайся. Я знаю, ты не спасаешь, а наоборот, но если тебе не плевать на меня, сделай, как я прошу.
Кера еще секунду с сомнением смотрит на меня, а потом исчезает. Я знал, куда смотреть, и то смог разглядеть только размытый силуэт. Для тех, кто не прислушивался к нашему разговору и не смотрел на девушку, это, должно быть, выглядело именно как исчезновение. Ее скорость была значительно выше, чем скорость бегущей лошади. Да что там, такое я видел только в прошлой жизни. На взгляд, она могла бы обогнать хороший спорткар.
Так вот, ничего удивительного, что я был насторожен, и ждал неприятностей, и все равно, дальнейшее стало для меня неожиданностью. Мы уже прошли мост и колонна, растянувшаяся футов на триста, полностью втянулась в распадок между холмами. Я как раз думал о том, что как только выйдем на открытое пространство, нужно сойти с дороги, уводить людей в сторону, когда впереди что-то сверкнуло, а через пару секунд земля толкнула в стопы, и я чуть не свалился с ног. Рвануло достаточно далеко, за спинами, так что никто особо не пострадал.
Понятия не имею, что сделал бы опытный солдат в такой ситуации, а я первым делом побежал назад, к оврагу, по которому протекала речка. Да, моста уже нет, — первый снаряд развалил его, но в самом овраге можно укрыться. Должно быть, пристреливались заранее, чтобы отрезать путь к отступлению. Сзади у нас шли беженцы, мы растянулись, и больше всех пострадали как раз те, кто находился ближе к эпицентру взрыва. Впрочем, не сильно — некоторых повалило взрывной волной, и контузило. Сейчас они очумело оглядывались, пытаясь сообразить, что происходит.
— Все назад! — ору я. — В овраг, быстро! Берите детей! Да брось ты этот узел, дура! Аквил, гоните их в овраг!
Снова грохот, удар. В этот раз били на опережение, но без подготовки получилось не столь удачно — недолет. Зато те, кто все еще изображал соляной столп начали соображать. Теперь к оврагу побежали все. Триста футов — это совсем немного, максимум двадцать секунд бега, но не когда бежит толпа, среди которой женщины, старики, и дети. Некоторые падают. По нам стреляют не только из пушки, бьют еще и из карабинов. Сейчас артиллеристы прицелятся точнее, и снаряд разорвется прямо среди толпы. Сколько там прошло между первыми двумя выстрелами? Как раз секунд тридцать.
Еще один взрыв. В этот раз они действительно прицелились точнее. Все равно недолет, но уже гораздо ближе. Я как раз оглянулся, поэтому видел, как метрах в десяти от последних беглецов вспухло облачко, в воздух поднялась земля и камень. Несколько человек, бегущих последними упали, и больше не шевелились. Среди них была и женщина с ребенком. Скриплю зубами, но продолжаю бежать, подталкивая в спины, кого могу. Выхватываю у одной бабы ее грудного младенца, орущего во все горло. Она, не разобравшись в чем дело,
