эта. Летит.
— Бегущая? — спросил Тинч. И учёным тоном объяснил:
— Происхождение неизвестно. Иногда их наблюдают по две или даже три. В иные времена они пропадают, совсем и надолго. Зато, когда начинают летать каждую ночь… это к большим переменам.
— Это плохо? — спросила Арна.
— Отец рассказывал, что в ночь, когда я родился, над городом тоже летала такая…
— Значит, — подытожил Таргрек, — это та звезда, с которой ты когда-то пришёл на Землю. А может быть, и все мы пришли на Землю именно с нее.
— Вы, — продолжал он загадочные речи, — за это время обучились многому из того, что должно пригодиться впоследствии. Это правильно. Вполне может получиться так, что этот вечер — последний, когда мы все вместе.
— Не понял, — забеспокоился Тиргон, — Ты уходишь?
— Зато остаётесь вы… Как вам жить далее — решите сами.
— Уйти… это так необходимо? — спросила Кайсти.
— Это неизбежно.
Таргрек распахнул полы плаща, накрывая ими тех, кто находился от него слева и справа.
— Забирайтесь.
И тотчас под крылья к нему слетелись все, за исключением Тинча, который остался сидеть на своём месте — глаза в глаза с Отшельником.
И снова что-то неощутимо и странно знакомое почудилось Тинчу в его насмешливом взгляде. На какой-то миг ему показалось, что он глядит в зеркало, и в зеркало даже не этой, а будущей жизни…
— Ты вернёшься? — спросила Арна.
— А я никуда не денусь! Так же, как ни один человек не может просто, так, раз-два — и исчезнуть из этой Вселенной.
— Знайте, — продолжал Таргрек, — что все, кто когда-то рождался и умирал, равно как и те, кто будет рожден и умрёт, на самом деле живут в одном мире. Живут вместе. Каким бы ни был человек, его дела, слова и мысли невидимые оставляют следы, что протягиваются далеко, как в неизмеримо огромное будущее, так и в неизмеримо огромное прошлое. Ибо приход его, как приход Посланника, всегда предопределен, и мир готовится к этому.
— Не знаю, это что-то сложное… — замотал головой Тиргон.
— Ты хочешь сказать, что каждый человек и есть тот самый Посланник, о котором говорят в церкви? — спросила Арна.
— Неизбежно, — ответил Таргрек.
— И тогда… исполнив роль здесь, мы уходим в иные миры?
— О великая волшебница, ты как всегда права… — шутливо отозвался он и продолжал:
— Вселенная, в которой живет каждый из нас, — на самом деле не одна… Помните, мы как-то говорили о том, что каждый из нас есть центр своей собственной Вселенной? Он воспринимает мир, всегда и изначально, совсем не так, как это делают другие. Потому с его рождением новый мир рождается, в течение её — меняется, а с его смертью умирает. Но, правда, создать именно только свой, целостный и неповторимый мир удаётся не каждому. Слишком много властителей, политиков, даже служителей церкви желают, чтобы все, на кого они надеются опереться, мыслили одинаково, то есть…
— То есть, подчинили свои миры…
— И не просто подчинили, а уничтожили, а сами полностью подчинились миру, для них изначально чужому и чуждому. Люди не всегда, увы — и далеко не всегда понимают, что у них отняли. По земле ходит немало тех, кто считает себя человеком, но на самом деле — живой мертвец, поскольку его собственный мир давно угас…
— Каждый из нас — это множество миров. Каждый из нас живёт одновременно в настоящем, прошлом и будущем. В каждом из нас есть невидимая ось. Провернувшись на этой оси, мы обнаружили бы, что живём во Вселенной не только в образах человека… Встретив кого-либо, посмотрите ему в глаза. Кто он, в своём запредельном мире? Благородный лев или жестокий скорпион? Трудяга-бык или навозная муха?
— И в каждом из наших миров, — продолжал он, — мы в каждый последующий миг изменяемся. Мы, каждый из нас, совсем не те, что были за миг то этого. И мир каждого из нас — совсем не тот, что раньше. Он сохранится в воспоминаниях, окажет влияние на будущие события, однако вернуться в него не дано никому из нас… В обычных условиях.
— Заповедь седьмая? — спросил Тинч.
— Что? — не понял или сделал вид, что не понял Таргрек.
— То есть, каждый новый миг — это новый мир? — спросила Арна.
— Время — это не есть что-то постоянно текущее в одном и том же русле. Русла времени непрерывно раздваиваются, ветвятся с каждым новым шагом, поступком, словом, мыслью. Потому — мы изначально хозяева не только одного, раз и навсегда застывшего в неподвижности мира, но — бесчисленного множества разных миров. Мы всегда вольны выбрать тот или иной поворот, ту или иную дорогу. Наша душа всю жизнь, а на деле — огромное множество жизней проходит по тем или иным руслам, где в каждом события складываются несколько по-иному, чем в соседнем… Это понятно?
— А священник в церкви говорит, что мы живем одну жизнь, — подал голос кто-то, кажется Марис или Макарис.
— Священники не должны разглашать непосвященным некоторых тайн. Вас, здесь собравшихся, я считаю прошедшими первое, самое главное посвящение…
— Отсюда, — продолжал Таргрек, — проистекает великая сущность того, что называют Истинной Магией. На самом деле маг не совершает и не может совершить того, что называют чудом. Он не в силах разом изменить всю Вселенную. Зато он в силах… что?
— Выбрать в нужный момент нужное русло, — подсказал Тинч.
— Именно. Он переносит собственную душу, а на самом деле — свой взгляд на вещи из того потока времени в другой, соседний, только что открывшийся ему поток, выбрав тот, в котором то, что он задумал, осуществляется самим ходом событий. Важно выбрать точку приложения этой силы, а самое главное — чувствовать ответственность за последствия своих действий…
— И не только действий? — спросила Арна. — Слов, мыслей?
— Более того, и намного более того, дорогая моя… Я только что говорил о душе, как о предмете, благодаря которому мы способны приложить свои силы и способности в том или ином из наших миров. Это немного сложно, но постарайтесь понять. Мы живём одновременно и в тех мирах, которые сильно отличаются от нашего. Этот, вокруг каждого из нас, мир, восставший некогда из пепла небывало страшной и опустошительной войны, сейчас ещё необычайно жесток, и многое, что окружает каждого из нас, противно самому назначению человека на земле. Возможно даже, кое-кому покажется, что наша с вами стая — это лишь хрупкое исключение из обычных правил, ненормальный островок в море нестабильности, загнивания, страха, лжи политиков и священников… — да-да, и иных священников тоже! — лжи, ненависти, войны, голода, смерти…
На самом же деле мы
