— Иногда мне кажется, что чем дальше я от тебя, тем лучше.
— Сколько уже на твоём счету?
Вопрос прозвучал спонтанно. Я не сразу поняла, что именно Дилан имел в виду. Он не стал повторяться, но по его взгляду я догадалась.
— Семнадцать, — неуверенно ответила я.
— На один меньше, чем тебе лет.
Он прикусил губу и отвернулся.
В дверь постучали.
— Дилан Владимирович, вас уже ждут.
— Да, иду, — и обратился ко мне. — Дождись меня. В тумбочке есть фрукты, поешь.
Время замедлилось. Я приняла душ, позавтракали и села обрабатывать раны на ступнях: ходить было больно, порванные мозоли снова загноились, пришлось перевязать бинтами. В зеркале над тумбочкой я увидела отражение маленькой девочки с глазами убийцы. Черты лица начали меняться, или мне это просто показалось…
— На твоём лице всё написано, — сказало мне отражение и криво улыбнулось. — Сколько людей ещё будет убито? Во что ты превратишься после всего этого и как будешь жить? Впрочем… они этого заслужили, и я бы убила их ещё и ещё раз. Теперь ты — это я, привыкай, — и отражение игриво подмигнуло мне.
Я знала, что самое тяжёлое начнётся, когда голова станет переосмысливать случившееся и мучиться вопросом: а что если..?
Но ничего не могло быть «если», потому что любой другой вариант был бы ещё хуже и означал бы конец моей истории. Мои мысли двинулись дальше: что делать теперь? Можно ли раскрыть всё, что я знаю, лидерам клана? Вдруг Филин — это волк, член клана? Замкнутый круг какой-то… против кого мы тогда воюем? У кого узнать?
Прошёл час, а Дилан всё ещё не вернулся. Я задремала на его койке, но внезапно зазвонил мобильник, оставленный на тумбочке. Я убавила громкость, не стала отвечать. Это был Седой. Интересно, мог ли он знать что-либо, способное прояснить картину в моей голове? Унёсшись в лабиринты собственного сознания, я снова задремала до возвращения Дилана.
— Я смотрю, тебе тоже надо показаться врачу, — посмотрел он на мои ноги.
— Ерунда. Что тебе сказали?
— Рентген показал, что через неделю кости черепа срастутся окончательно и мне снимут фиксатор шеи. Всё нормально, я в порядке.
Я улыбнулась и села.
— Звонил твой отец.
— Перезвоню ему потом, — только он это сказал, как его телефон зазвонил снова, пришлось ответить. — Да, — голос в трубке был более спокойным, чем с утра, но требовал поговорить со мной. Поначалу Дилан отказывался передать мне трубку, потом выдохнул и сдался.
У меня появился шанс получить новые сведения о человеке по прозвищу Филин, я даже обрадовалась, что Седому понадобилось поговорить со мной.
— Ну что, беглянка, всю жизнь собираешься прятаться?
— С тем, что я узнала, долго не живут, — я поняла, что с этим человеком надо разговаривать смело и отвечать ему то, чего он не ожидал услышать.
— И что же такого страшного ты видела?
— Я вам не доверяю. Что вы хотите от меня?
— Чтобы ты не рождалась. Мне нужна вся информация, которой ты владеешь.
— Нет, так не пойдёт. Кое-что я могу вам сообщить, но не по телефону. Сегодня в семь вечера в сквере около больницы. Взамен мне нужна информация от вас.
— Будь одна, — Седой положил трубку.
— Я пойду с тобой, — сразу отреагировал Дилан, который слышал наш разговор.
— Думаю, лучше мне быть одной. Не волнуйся, я справляюсь.
— Ты плохо знаешь моего отца.
— И меня, как выяснилось… — вздохнула я. В мою голову прокрались подозрения, что Седой откуда-то узнал, где именно я пряталась, и ему не терпелось получить подробности. — Дилан, я боюсь совсем не его. Сейчас я расскажу тебе всё, что знаю. Что бы ни случилось, помни: все мои действия как будто бы предсказаны где-то выше, я нужна для того, чтобы наш род выжил. Я это знаю, просто знаю.
— Я тебя слушаю.
Мой рассказ начался с той ночи, когда я вынуждена была бежать из дома у озера. Подробнее я остановилась на легендах о Филине, который вполне мог оказаться даже отцом Дилана (но Дилан резко опроверг это предположение и добавил, что никогда не слышал о человеке с таким прозвищем). Дальше я рассказала, что после убийства мной дюжины охотников в деревне начнётся усиленная травля волков. Нужно срочно обезвредить людей.
Чем больше он узнавал, тем менее понятной ему казалась реальность. Нельзя было никому доверять, а искать врага следовало в первую очередь среди своих. Да, я поставила жизнедеятельность клана под угрозу, слишком много людей узнало о существовании полуволков, в частности меня. И я начала осознавать, что после того как война кончится, меня могут ликвидировать. Даже мама не готова была рисковать благополучием клана ради моей свободы, и Дилан всё это тоже понимал.
Я задумалась над тем, сколько мне осталось жить, удастся ли мне стать врачом, будут ли у меня дети, останется ли со мной Дилан? Мне было всего восемнадцать, а иногда казалось, что тридцать восемь. Ноги и руки в ранах, вид потрёпанный и, пожалуй, Седой был прав: я беглянка.
Глядя на мужа, я не могла избавиться от чувства вины: то ли бежать от него как можно дальше, то ли сотворить чудо и всё исправить…
— О чем ты думаешь, Диана? — прервал мои размышления Дилан.
— О том, что теперь делать. На перепутье я могу сделать что угодно, но не знаю, какой вариант событий позволит сохранить нас вместе.
Он обнял меня и промолчал.
После обеда он вызвал такси, и мы поехали смотреть съёмную квартиру для меня. В первом же месте мы оформили договор. Нормально. Можно жить. Есть кое-какая мебель: диван, стол, кухонный гарнитур, холодильник. Я была согласна и на худшее, лишь бы не создавать больше проблем. Дилан внёс оплату за целый месяц, заставил меня взять у него деньги на первое время. Многое могло измениться за эти дни, но я решила не думать о плохом.
На его лице не было видно абсолютно никаких эмоций, видимо, так глубоко он ушёл в себя. Всю обратную дорогу мы молчали. Оказавшись в палате, он лёг в постель, снова пожаловался на головокружение, но отказался позвать медсестру. Около шести часов вечера он уснул, я тихонько вышла, на автомате забрав свои вещи.
В сквере все скамейки были залиты солнцем, уже вечерним и не обжигающим. В это лето я так мало радовалась солнцу, мало обращала внимание на такие простые естественные вещи…
У меня не было с собой ни часов, ни мобильного, но чем ближе становилась встреча с Седым, тем сильнее меня трясло. Наконец, я увидела знакомую чёрную машину, из неё долго никто не выходил (возможно, Седой думал, что мы поговорим внутри, однако я-то знала: переговоры лучше вести на нейтральной территории), потом он всё-таки появился. Статный, высокий, он шёл не быстро, но всем видом показывал, что одним взглядом способен уничтожить меня.
