хранятся все документы?
— В сейфе. В комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади.
— Гм. Даже представить не берусь: сколько там этих сейфов. Тысячи, наверное! В каком именно здании?
Старик явно заюлил, уходя от прямого ответа… И у меня возникло стойкое ощущение, что ему просто необходимо вколоть ещё одну дозу сыворотки правды. Первой уже явно недостаточно, чтобы прорваться через барьеры его моральных установок, принципов или ещё чёрт знает чего. Может, он вообще нейро-лингвистически запрограммирован? Брякнет какое-нибудь не то слово, и всё: каюк дедку! Однако обошлось.
— А нет ли там каких-нибудь подземелий или подвалов? — неожиданно для самого себя предположил я.
И тут старика буквально прорвало! Вскоре я узнал, что под комплексом зданий, принадлежащих ЦК КПСС, расположен ещё один комплекс. Подземный! И отнюдь не всякий, кто даже владел информацией о его существовании, догадывался о том, что и в каких масштабах там происходило. Чем там только не занимались! И фотолаборатории собственные имелись, и возможности подделывать бланки любых паспортов любой страны. Старик только знал надиктовывал мне кассету. А информация оказалась прелюбопытнейшая!
В результате нашей «беседы» я узнал, что буквально в центре Москвы располагался целый секретный город ЦК КПСС с подземными бункерами и автономной системой жизнеобеспечения. Он имел почти прямоугольную форму, был обрамлен улицей Разина, Старой площадью, Рыбным переулком и улицей Куйбышева. Внутри находились десятки сооружений и подвалов, галерей и переходов, площадей и закоулков… На территорию комплекса можно было пройти через десятки подъездов, ворот и дверей.
Путь в подземный квартал лежал через целую систему секретных ходов, минуя шахту лифта. Именно поэтому большинство рядовых сотрудников международного отдела ЦК КПСС даже не знали о его существовании. Да и не должны были знать.
Таким образом, проникнуть туда вполне реально, минуя парадные входы на Старой площади. И для заметания следов у его посетителей времени будет более, чем достаточно. А вот нужные мне документы придётся искать в целой толще всякой хни, то бишь разных документов.
Я прям как чувствовал, что не зря вызвал в Москву двух евреев: Мойшу Измайлова и его старого подельника! Пока же они сидели в гостинице и развлекались за мой счёт. Пару раз Мойша мне звонил, но получал приказ ждать и особо не бродить по Москве. Денег я ему дал, так что переживать нечего. И вот теперь наступил час расплаты, точнее скоро наступит. Выслушав старика, я окончательно убедился: сейчас время — деньги. Жаль, звонить с телефона старика слишком рискованно, ведь телефон может прослушиваться, да и звонки легко отследить.
Я глянул на висевшие на стене часы. Хорошие такие часы, старые, ещё с кукушкой. Мда… Время они показывали два часа ночи. До утра оставалось часа четыре. Маловато будет, маловато. Ну да ладно.
— Как войти-выйти знаете?
— Да.
— Рассказывайте, только быстро и кратко.
Павлов рассказал, а я меж тем стал собираться, обдумывая свои следующие шаги.
— Одевайтесь.
— Я, а…
И тут мне в голову вдруг закралась одна мыслишка: а не заныкал ли этот партократ кое-какие документы прямо здесь? У себя дома? С возрастом ведь жадность не проходит, а лишь усиливается. Помнится, слышал я не раз и не два истории о бабках и дедках, спавших на диванах, плотно набитых скопленными купюрами. И наследникам подчас эти деньги доставались уже полностью обесцененными. Вот и этот сухофрукт наверняка что-нибудь прятал у себя в квартире.
— У себя документы, деньги, акции, договоры, обязательства, справки о доходах и тому подобное прячешь? ГОВОРИ!
Последнее слово пришлось буквально гаркнуть, чтобы сломать все его барьеры жадности и здравомыслия.
— Да, да, да, — затрясся он словно в лихорадке.
— Показывай, где?
Ну, и меня повели к сейфу. Правда, не к тому, который я уже видел, когда обходил квартиру, а к другому. Этот был не просто вмурован в стену ближе к полу, но ещё и заклеен плотным слоем обоев. Пришлось повозиться, отдирая несколько пластов бумаги и потом открывая сейф с помощью кода и ключа, которые я с некоторым трудом выудил из старика.
Открывшись, сейф явил мне несколько плотных пачек купюр с американскими долларами, фунтами стерлингов и франками. Пригодятся, как раз в качестве налички. Сумма оказалась довольно приличной. Затем я выгреб из тайника все папки с документами. Получилась увесистая такая стопка. Пришлось искать: куда их сложить? Порыскав по квартире, набрёл на большой кожаный чемодан, туда всё и сгрузил. В сейфе ещё имелись драгоценности и предметы искусства. Однако меня они не интересовали, больше возни и веса. И так уже тащить два чемодана и старика.
В общем, с моей помощью он оделся, я налепил ему на рот пластырь, связал руки найденным тонким полотенцем и повёл на выход. Дверь за нами захлопнулась, и мы направились к лифту. В это время снизу, со стороны лестницы послышались пьяные голоса. Вот только встречи с пьяной компанией мне не хватало! Назад дороги не было, потому как ключей от квартиры у меня просто не имелось. Я как-то не собирался туда возвращаться! Надо срочно что-то делать.
Голоса тем временем приближались. И судя по ним, наверх поднималась целая компашка молодых людей, состоявшая из двух мужчин и двух или трёх девок, громко хохочущих на разные лады. Палки в колёса вставлял лифт. Я уже несколько раз судорожно нажимал на кнопку, но то ли лифт завис на каком-то из этажей, то ли его кто-то держал, но подниматься на восьмой этаж он упорно не желал.
Когда голоса приблизились настолько, что без труда стали различимы отдельные слова, в лифтовой шахте наконец-то раздался характерный звук тронувшейся лифтовой кабины.
С лестницы нас с Павловым пока видно не было, но время стремительно отщёлкивало секунды. Вот же блин, ещё немного, и нас увидят! Надо спешить! Но как отсюда убраться незамеченными? Как избежать нежелательной встречи? От меня сейчас совершенно ничего не зависело! Лифт уже почти доехал до нашего этажа, оставалось выиграть всего две или три секунды. Следовало сделать что-то неординарное, чтобы отвлечь эту компашку, заставить остановиться.
И я… Я не придумал ничего лучшего, чем выдать на весь подъезд неподражаемый звук долго сдерживаемого пердежа. Разумеется, не натурального, а ловко сымитировав его губами. И получилось настолько похоже, что аж показалось, словно пахнуло чем-то соответствующим! Звук испускания кишечных газов разнёсся по всей лестничной клетке, и когда он долетел до громко переговаривающейся компании, внизу повисла недоумённая тишина. Судя по отсутствию шагов, вся компания застыла на месте.
В это время лифт доехал до нашего этажа, и его дверки разъехались в разные стороны. На всякий случай я повторил тот же самый звук, только немного изменив его тональность и добавив вальяжной прерывистости. И тут же услышал захлёбывающийся от эмоций женский хохот. Впихнув старика в открывшийся проём кабины лифта, я не глядя, нажал на первую попавшуюся кнопку. Лифт вздрогнул, и его дверки стали закрываться, скрывая нас от пьяной компашки.
А с лестницы вовсю слышался гогот всей компании, явно корчившейся от смеха там, где их застал мой экспромт. Наконец, самый прыткий и любопытный из них очнулся и сделал пару гигантских чуть ли не скачков, дабы успеть запечатлеть источник звука. Но дверки уже почти закрылись, так что увидеть он смог немногое. Лифт поехал вниз, а вслед ему неслось:
— Старый пердун! Пацаны, это старый пердун Павлов. У него тут две квартиры сорок четвёртая и сорок пятая.
— Вот это он выдал! Ещё и два раза! Да так громко и с переливами! Ой, не могу! Ааааа! — послышался заливистый смех одной из девок. — Ой, не могу… Давно так не смеялась!
Её поддержал мужской гогот, с каждым мгновением уплывавший вверх. По мере того, как мы спускались вниз, голоса затухали и вскоре затихли полностью.
Я выволок старого пердуна из лифта и, чуть ли не неся его на плече, продефилировал мимо спящего охранника. Как говорится: приятных снов, товарищ! Больше нам никто не попался. Вышел за ограду, швырнул чемоданы в багажник, туда же скинул медицинский халат и колпак и усадил старика в машину. Мы еле поместились в этой жалкой развалюхе! Ну, в тесноте, да не в обиде.
И мы помчались по ночной Москве, спеша навстречу следующим приключениям. Доехав до своего дома, я отвёл старика в квартиру и, усыпив его на всякий случай снова, оставил там под охраной одного из афганцев.
Избавившись от ненужного пока балласта, я поехал
