дверь, услышала, разрешающее:
– Войдите!
В кабинете, за столом, заваленным бумагами, сидел, словно смазанный жиром, заевшийся потомок кочевых племён, истинных хозяев жёлтых степей.
Я умела безошибочно определять, какой исход дела ждёт меня с данным представителем власти. В голове молниеносно пронеслось, а под ложечкой ёкнуло – нет никакой надежды.
Кивком головы он указал на стул, беспардонно и подозрительно изучая меня.
– Как фамилия? – резко бросил он вопрос, на который мнесовсем не хотелось отвечать, так как всё моё существо, моментально воспротивилось тону произнесённой фразы. Но и не ответить я не могла. Я выдавила свою фамилию с определённой интонацией, но в границах допустимого.
Он задумался, видимо, пытаясь извлечь её из извилин своей компьютерной памяти, но, не найдя нужной зацепки, решил ошарашить меня неожиданностью.
– Я вас где-то видел, – глядя на меня в упор, прошипел он,пытаясь сыграть роль Змея-Горыныча с тремя головами.
Я подавила в себе огромное желание рассмеяться, потому что роль была сыграна фальшиво, ведь Змеи-Горынычи являются персонажами русских, но, отнюдь, не казахских сказок, но невольная улыбка всё-таки тронула мои губы.
Старый избитый приём – застать противника врасплох. Я не сомневалась, что все они, кто волею слепой судьбы был наделён мало-мальской властью, всех нас, нормальных людей, считали потенциальным противником. Они приобрели определённую манеру разговора, унижая тоном, выражением лица, поведением.
– Я вас тоже, – в тон ему ответила я, и продолжала, – хотявполне можно отложить на потом воспоминания, где мы видели друг друга. Сначала поговорим о деле, которое привело меня в ваш уютный кабинет. Мне нужен документ, что я не являюсь гражданкой Казахстана, так как я вышла замуж в Польше...
– Кто разрешил... выйти замуж... за границу? – не даваямне возможности закончить фразу, взревел он, выпуская клубы паровозного пара, поражённый моей наглостью – принимать самостоятельно решения относительно собственной судьбы. Резко вскочил со стула, держась руками за стол, словно боялся упасть от столь бурного извержения негативной энергии, которая помогала ему держаться на этом посту такое долгое время и недостаток которой он высасывал у бесчисленных посетителей, трепещущих от страха.
Существо же, которое сидело перед ним в данный момент, начисто было лишено каких бы то ни было чувств, а тем более, страха, поэтому топлива, как такового, он пополнить не мог и, чтобы не рухнуть на пол в бессилии, конвульсивно вцепился в край стола. Его злость была профессиональной, наработанной на протяжении долгих лет. Его амбиции превышали функции полномочий. Он не мог остановиться, его несло ураганным ветром – угнетать и вкушать сладкую эйфорию вседозволенности, хотя уже давно объявили свободу и демократию.
Он обеспокоенно изучал моё лицо, безуспешно пытаясь найти хотя бы тень страха. Плоская монголоидная физиономия вдруг исказилась и в один момент превратилась в кусок бесформенного теста, узкие глаза округлились и выбросили поток лучевой энергии неизвестного происхождения, с помощью которой пытались заглянуть в мою душу.
Глядя на него, я наслаждалась, мысленно поставив между нами экран из бронированного стекла. Он устало рухнул на стул, а я встала и приблизилась, подвигая стеклянный экран всё ближе и ближе к его почти обессилевшей оболочке. Сила моей мысли могла сплющить его и размазать по стенам, но я опасалась смрада: моё чувствительное обоняние всегда предпочитало благовония.
– Я получила благословение с того света. Моя мама по-звонила и благословила меня, – произнесла я с сатанинской улыбкой. – Вам никогда не звонили духи? – спросила я ошарашенную неслыханной дерзостью оболочку.
Я подавила в себе желание сделать ему ядовитое предсказание об ожидающем его телефонном звонке из преисподней. С него было достаточно.
Неестественно округлившиеся глаза устало приобрели натуральные очертания в виде узких щелей. Единственное, что он был в состоянии сделать, так это открыть рот от удивления, и я была уверена, что забыл его закрыть, даже когда я прикрывала за собой дверь, выходя из кабинета.
«Мне очень нужна эта справка, и всё равно существует способ её заполучить, – думала я, стремительно выбегая из мрачного здания, опасаясь погони. – Я непременно найду этот способ!»
Впереди было двое суток нудной езды до Москвы в тесном четырёхместном купе. Наша пара, по всей вероятности, казалось странной, потому что попутчики откровенно на нас пялились от нечего делать. Не привыкли в этой части страны к странному языку с проскальзывающими славянскими корнями.
Нужно было морально подготовить себя к бесконечному сидению, до боли в глазах смотря в окно на мелькающие пейзажи, или лежать на жёсткой полке с тяжелыми мыслями, или же смотреть на унылую физиономию мужа, который выглядел ещё более великим скромником в чужой для него стране и явно грезил о мощном напитке.
Неудачная поездка. Обречённые на провал попытки приобрести справки, которые никак нельзя приобрести. Да, отдел иностранцев в Варшаве выдвинул неосуществимые требования! Хотя бы взять справку о несудимости из милиции.
– Такие справки на руки не даём! Можем только выслать по назначению, – отчеканила представитель права в милицейских погонах.
Адрес назначения я оставлять не стала. Вряд ли уважаемая милиция вышлет справку в Варшаву на улицу Круча. И ещё неизвестно, каковы будут последствия.
Мысль напряжённо работала. Вдруг я почувствовала, что вот-вот выход будет найден, но какой именно, я ещё не знала. Но знала точно, что нужно спешить в Варшаву.
Ход событий и неустанный поиск приводят к положительному результату. Сила мысли, материальность которой неоспорима, ведёт нас к искомому результату. Путь к мечте может быть тернист и извилист, но неизменно приводит к тому, к чему ты так упорно стремишься, не изменяя самой мечте.
Буквально на второй же день по прибытии в Варшаву, мы с Миреком бесцельно слонялись по городу, и ноги сами привели к зданию с вывеской: «Воевода варшавский».
– Давай, зайдём! – предложил Мирек.
В одном из кабинетов мы были радушно приняты двумя женщинами, изнывающими от безделья.
Они молниеносно сняли ксерокопии документов и напечатали ходатайство о предоставлении мне польского гражданства. Развеяли все наши сомнения относительно справок и вообще пришли в неописуемый восторг от предстоящей работы, сообщив, что мне очень повезло, так как сегодня последний день, а завтра уже было бы поздно, потому что по закону только в течение трёх месяцев можно получить гражданство, в противном случае, нужно ждать долгие пять лет.
Но всё-таки одну-единственную, маленькую, мизерную справочку представить оказалось необходимым, но доставить её я могу, когда угодно, моё прошение о гражданстве может лежать сколько угодно, не утрачивая силы, поскольку всё произошло вовремя, и у меня будет сколько угодно времени, чтобы привезти эту
