одолжит мне нож, я берусь зарезать вас, как самую последнюю чикагскую свинью.
Гигант, на которого сыпались эти оскорбления, пришел в бешенство и с криком бросился на обидчика, человека ростом не больше пяти футов, сгреб его одной рукой, схватив за лохмотья, еле прикрывавшие его загорелую грудь, поднял, как ребенка, над своей головой и стал искать глазами, куда бы его швырнуть.
Но маленький человечек оказался храбрецом. Он использовал эти короткие секунды раздумья своего врага и, будучи подвешен между небом и землей, стал хлестать гиганта по лицу – по одной щеке и по другой. От такой дерзости гигант опешил.
Бац! Бац! Две увесистые оплеухи прозвенели, точно здесь били тарелки, и вызвали у многочисленных свидетелей этой необычайной картины возгласы удивления и восторга. А человечек не удовольствовался раздачей оплеух, которые были, пожалуй, не столь чувствительны, сколь обидны. Он уперся гиганту ногой в грудь и изо всех сил толкнул его. В руке мастодонта остались одни лохмотья, а их маленький владелец вырвался, сделал ловкий прыжок, вскочил на ноги как ни в чем не бывало и, держась за бока от смеха, воскликнул:
– Карай! А неплохо бывает иной раз одеваться в рванину! Ваше мнение, джентльмены? Но быть может, вам угодно поиграть всерьез? Тогда пусть мне дадут нож. Я принимаю на себя обязательство выпустить этому дураку все его кишки на вольный воздух. Тысяча чертей!.. Он не знает, с кем имеет дело, этот мерзавец! Я ему покажу, как связываться с человеком, который, прежде чем стать золотоискателем, был тореадором в Барселоне!
Раздался взрыв смеха, кругом зашумели голоса и посыпались замечания:
– Он прав, этот француз!
– Он не француз, он испанец!
– Все равно, он лихой парень, и Дик получил от него по заслугам.
– А все-таки глупо. Нельзя задевать такого джентльмена, как Дик!
– И так хлестать его по физиономии!..
– Нет, почему же? Он молодец, этот французик!..
– Ничего подобного! Надо было вызвать на дуэль и драться по правилам!
– Да ведь я сам только этого и прошу, черт возьми! – отозвался незнакомец. – Неужели кто-нибудь порицает меня за то, что я дал этому нахалу по заслугам? Но позвольте спросить, кто кого обидел? Я приехал сюда без сил и без гроша в кармане. Однако бедность не порок, я думаю? Мне подают стакан воды, а этот мерзавец опрокидывает мой стакан и смеется мне прямо в лицо. И все потому, что у него есть золото – несомненно, краденое – и он может лакать черри, а у меня нет ничего! Джентльмены, да любой из вас охотно разбил бы ему голову. Но я буду мстить по-своему. Я проткну ему брюхо и выцежу из него стакан крови. Вот так!..
Гром аплодисментов покрыл этот смелый выпад, и тотчас присутствующие стали заключать пари насчет исхода предстоящей схватки.
– Дуэль! Правильно! Правильно! Браво! Я ставлю на смелого французика!
– Сто фунтов стерлингов на Дика!
– Держу!
– Двести фунтов на француза!
– Держу!
– Дик сделает из него котлету!
– Ничего подобного! Он зарежет Дика, как свинью!
– Давно пора! Он здесь всем надоел, этот Дик! Он – животное, а не человек!
– Смотрите, смотрите, как он играет револьвером! Малыш повернуться не успеет, как Дик всадит ему пулю в череп!
– А вот и нет! Мы не допустим! Надо, чтобы был поединок. Честный поединок. У нас на прииске не каждый день увидишь что-нибудь забавное. Если Дик выйдет победителем, мы его линчуем сию же минуту.
Какой-то мексиканец с лицом оливкового цвета, в широкополой соломенной шляпе, в короткой куртке и широких брюках, доходивших до лодыжек, вышел вперед, бросил свою сигарету, церемонно снял шляпу и сказал, обращаясь к французу:
– Кабальеро, не угодно ли будет вашей милости сделать мне честь и воспользоваться моими услугами в качестве секунданта?
– Я буду считать это за честь для себя, сеньор, и принимаю с благодарностью.
– Ваша милость просили нож. Вот моя наваха. Не знаю ничего лучшего, когда надо кому-нибудь выпустить кишки.
– Вы крайне добры, ваша милость. Благодарю вас, кабальеро.
Вмешался рыжебородый англичанин с холодным, но симпатичным лицом:
– Джентльмен, вооруженный только ножом, не может драться на дуэли с мастером Диком, у которого в руках револьвер. Я предлагаю обоим почтенным джентльменам помериться силами в благородном рукопашном бою. Устроим им ринг – и go ahead!
На Дика наседали со всех сторон. Он уже и сам не знал, чего ему желать, и заявил:
– Бокс, револьвер, нож – мне все равно, лишь бы я его убил.
– А что касается меня, – ответил француз, – то, по правилам дуэли, выбор оружия принадлежит мне, потому что обида была нанесена мне. И я выбираю нож. А вы, увалень, берите, что вашей душе угодно. Мне все равно, лишь бы я нацедил из вас стакан красного винца. Позвольте, у меня мелькнула мысль. Вы хотите позабавиться, джентльмены?
– Конечно! Мы за тем и пришли!
– В таком случае вот что я предлагаю. Мы с моим противником станем в двадцати пяти шагах друг от друга и без права идти на сближение. Пусть он стреляет, а я буду пользоваться только ножом.
Предложение встретили громким смехом. Оно было так неожиданно и необычайно, что заставило усомниться в умственных способностях француза.
Один лишь мексиканец, предложивший свою наваху, посмеивался многозначительным смешком человека, который кое-что понимает. Но у тех, которые ставили на француза, физиономии вытянулись.
А француз звучным голосом, походившим на звон литавр, объявил:
– Джентльмены, я покажу вам нечто такое, чего вы еще, пожалуй, не видали. Я предоставляю этому человеку три раза стрелять в меня, раньше чем я пущу в ход свое оружие. Дарю ему три пули. Первую – потому, что я француз; вторую – потому, что он пьян; третью – потому, что он боится. Будьте спокойны, он промахнется. Что касается меня, то я всажу ему нож прямо в горло, между краями расстегнутого воротника. И я сделаю это, не сходя со своего места. Когда вам будет угодно, джентльмены? Я готов.
Эти последние слова окончательно покорили собравшихся. Они шумно выражали свое одобрение на всех языках мира. Отважный малый, чье спокойствие так резко подчеркивало бешенство американца, уже вырастал в героя.
– Еще одно слово! – добавил он. – Личность, которую вы зовете мастер Дик, промахнется, стреляя в меня, и перебьет немало посуды. Поэтому следовало бы потребовать у него известную сумму в залог, или же не ставить меня впереди буфета, потому что хозяин еще может потребовать, чтобы ему возместили убытки. Но кто ему заплатит, когда мастер Дик
