не касаются.
Когда Элина с Рэйшеном добрались до фешенебельной части Жадвиля, женщина уже тяжело дышала и требовала передышки.
Богатый район тоже ощутил на себе смрадное дыхание бунта и затаился: калитки были заперты, окна плотно занавешены, будто роскошные дома закрыли глаза в страхе перед мятежниками. Ни единого звука не раздавалось вокруг: не смеялись дети, не лаяли собаки, не перекрикивалась прислуга… Дорога меж домов была вымощена камнем и подметена, но чистоту и уют улицы никто не мог оценить, кроме двух возмутителей спокойствия.
— Что же ты у Акиллы не тренировалась? — шутливо упрекнул дроу свою спутницу.
— Некогда мне было, — сердито огрызнулась Элина. — И не забирай мой арбалет, я сама его понесу.
Рэйшен лишь снисходительно улыбнулся. Сам-то он даже не вспотел. Улыбка быстро сошла с его лица, когда он заметил знакомую фигуру в конце проулка. Разболтанная походка, шляпа, надвинутая глубоко на глаза, руки, спрятанные в карманах плаща…
— Ба, кого я вижу! — с неизменной ухмылкой приветствовал Рэйшена с Элиной подошедший.
Рэйшен поморщился, а Элина округлила глаза:
— Вот это да! Лёгок на помине, Сныст!
— Собственной персоной, — король воров сорвал с головы шляпу и раскланялся. — Вот только какого демона хвостатого вы тут ловите, а?
— Тебя спросить забыли, — буркнул дроу. — Отвали, мы спешим.
— Вы уже опоздали, — отрезал Сныст, — вы идёте прямо к стражам, которых успел стянуть к себе барон.
— Много их там? — деловито осведомилась Элина. После сцены возле тюрьмы она чувствовала подъём и воодушевление.
Это не укрылось от Сныста, и он поспешил охладить пыл мятежницы:
— На вас двоих хватит, уж ты мне поверь.
Элина помрачнела. Как бы ни был силён Рэйшен, с целым отрядом вооружённых подготовленных мужчин не справиться даже ему.
— А что ж твои громилы? — поддел дроу короля воров. — Отдыхают?
Сныст ничуть не обиделся.
— Делаем что можем, — обворожительно улыбнулся он. — Если б мои ребята не отвлекали баронских молодчиков, вы бы так легко тюрьму не взяли.
Элина раскрыла рот, собираясь снова что-то спросить, но Рэйшен и Сныст одновременно схватили её за локти, увлекая в один из тихих переулков. Один переулок за другим — так мятежники и добрались до баронской усадьбы. Бесхозяйственность барона проявилась здесь очень ярко: ограда в этом месте обветшала и местами начала обваливаться. Через такую стену легко мог пробраться не только Рэйшен, но и Элина.
— Ну, всё, — отпуская Элинин локоть, бросил Сныст. — Дальше сами.
— А ты куда? — не удержалась женщина от вопроса.
Король воров ничего не ответил, а просто растворился среди запутанных тупиков и переулочков. Рэйшен выдохнул, не скрывая облегчения. Ну вот не нравился ему этот проходимец, и всё!
— А если бы он был настоящим королём? — лукаво спросила Элина, догадавшись о мыслях своего телохранителя.
— Тем более. Не трать время, давай мне арбалет…
— Нет, лезь первый ты. Глянешь, не ли стражей с собаками.
Рэйшен поморщился, но кивнул. Его предыдущая встреча с баронскими псами (как четвероногими, так и двуногими) чуть не закончилась для него гибелью. К счастью, а оградой было тихо, и заговорщики беспрепятственно оказались внутри. Элина, правда, чуть не напоролась на свой арбалет, чем вызвала у Рэйшена сердитую гримасу.
Глава 84
Некоторое время Элина постояла на месте, прикрыв глаза. Она вспоминала схемы баронского особняка, что когда-то принёс ей Сныст. Рэйшен тревожно приглядывался и прислушивался. Его чуткие уши слышали вдалеке лязг оружия и солдатскую перебранку. Значит, командиры их распределили, оружие раздали, и очень скоро злые вооружённые ребята будут здесь.
К счастью, Элина перестала задумчиво таращиться куда-то вдаль, дёрнула Рэйшена за рукав и махнула арбалетом в сторону. Вот туда они и двинулись, и очень скоро глазам заговорщиков явился ход для слуг. Самих слуг видно не было: то ли разбежались, то ли влились в ряды защитников особняка. Рэйшен сунул голову внутрь, а через миг небрежно бросил: "Всё чисто", — и потянул Элину за собой.
Они прошли через кухню, где в очаге пылал огонь, а над ним в котле бурлило кем-то забытое варево. Покои барона располагались этажом выше. Пришлось подниматься по лестнице, которая немилосердно скрипела именно под Элиниными шагами. Рэйшен красноречиво хмурился, Элина виновато разводила руками, пока в конце концов не стукнула арбалетом в стену. Рэйшен, разозлившись, вырвал из рук женщины оружие.
— Веди давай! — прошипел дроу. — Потом отдам!
Спорить было неуместно, и Элина повела своего спутника дальше, в другое крыло дома. Лязг железа и грубая брань были слышны здесь гораздо лучше. Покои барона находились где-то рядом: под ногами лежали ковры, вытоптанные, нечищеные, но явно дорогие, стены были увешаны гобеленами и какими-то блестящими клинками. Рэйшену приглянулся один из мечей, и дроу сразу же снял его с подвеса, но тут же плюнул прямо на ковёр.
— Плохая сталь? — прошептала Элина.
— Дерьмовая! — Рэйшен, стараясь не греметь, отложил клинок к стене. — И здесь, похоже, всё такое!
— Ясно. Руфус — дешёвый позёр…
Тут Рэйшен дёрнул ухом и быстро приложил палец к Элининым губам. За одной из дверей послышались приглушённые шаги, а потом позвякивание и бульканье жидкости.
— Он там. Я войду первым.
Элина кивнула и, забирая арбалет, шепнула своему верному телохранителю:
— Только не убивай, он — мой.
Барон сидел у себя и пил, пил… Ему было страшно. В последние несколько дней город превратился в опасный котёл, который бурлит, а крышка плотно закрыта. И вот-вот рванёт. Ходили слухи, что зловредную смутьянку, подстрекавшую кондотту Квэддо на бунт, убили. Но барон знал, что подлую бабу хотел заполучить генерал Римардо, причём получить живой. Котёл бурлил и без этой подстрекательницы, простолюдины нагло сопротивлялись гвардейцам, а, следовательно, его, барона, власти. С вооружёнными кондотьерами не связывалась ни личная гвардия, ни Городская стража. Вдобавок барон отдавал себе отчёт в том, что фактически лишился покровительства короля и брошен на произвол судьбы. В городе происходит то, что его, Руфуса, уже не касается. Это пугало больше всего. Охранять дом и своего барона согласилось куда меньше людей, чем рассчитывал Руфус. Пришлось задействовать слуг. Особенно забавно выглядели толстые повара. Боевые клинки они держали как хлебные ножи. Барон нервно хихикнул и отпил вина. Дверь за его спиной открылась.
— Явился наконец-то, докладывай.
Руфус даже не успел повернуться, как хлёсткая оплеуха сбила его с ног. Стакан вывалился из ослабевших рук, и краем глаза барон видел, как винный ручеёк вытекает из стакана и впитывается в пыльный ковёр. Второй удар обрушился на барона и пришёлся прямо под дых. Руфус выпучил глаза и принялся жадно ловить ртом воздух, не издавая при этом ни
