Мы просто поторопимся, и все…
— Нет, — царственно остановила его Алиенора. — Я устала бегать. Лучше договориться. Договариваться всегда лучше, — она оценивающе поглядела на Риза. — И вы, сэр Джон, отличный аргумент в этих переговорах!
* * *
Может быть, Риз и не согласился бы на это, когда бы они не нашли место, идеально подходящее для плана Алиеноры. Так и поверишь в предопределенность, хотя никто из них не владел даром предвидения.
Им повезло с холмами: следующие два сдвинулись так близко, что между ними осталась совсем узкая дорожка, где один всадник, пожалуй, довольно долго мог удерживать целый отряд. В одну из бессонных ночей Грач рассказывал Ризу такую историю: про каких-то древних воителей, то ли римских, то ли греческих, которые так вот сдерживали нашествие неверных. Их там было человек триста, и все они погибли.
Риз понимал, что у него шансы погибнуть все еще слишком велики, даже если план Алиеноры удастся. Смерть его не пугала. Пугало, что Грач будет ждать, с болью вглядываясь в дорогу, — а Риз не явится. Может быть, Фаско тоже погибнет, защищая королеву, и Грач останется один, если не считать чокнутую Юдифь… Правда, Юдифь им здорово помогла, и Риз уже не мог считать ее совсем чужой. Да к тому же еще Картер и Шоу… Но все они женщины, пусть и доказали свою смелость и отвагу. Риз никогда не сможет быть полностью спокоен, оставив Грача только на их попечение.
А еще тревожила вот какая мысль: что если Генрих разделил отряды, и второй таки нагнал Грача и Картер? Но ладно, Грач может опять прикинуться монахом, тогда его, наверное, не тронут… Эх, зачем Джон заставил его надеть шлем и кольчугу, заботясь о шальных стрелах! Догадается ли снять?.. Грач умен, но что-то его состояние последнее время не нравилось Ризу. Он может растеряться.
На дороге показался один всадник — дозорный. Увидев Риза, он тотчас развернулся и поскакал назад. Теперь уже недолго.
— Ваше величество, — бросил он через плечо. — Вы все еще можете убежать.
— И сгинуть от холода и сырости в этих лесах? — осведомилась Алиенора. — Благодарю покорно, я слишком ценю удобства.
«Да, — подумал Риз, — Генрих казнит тебя, как королеву, со всеми удобствами: отрубит тебе голову дамасским мечом».
— Спрячемся-ка вот под этот козырек, — предложил Фаско. — На случай, если они пустят лучников.
Риз кивнул: козырек, собственно, выпирающий из холма валун он приглядел именно как укрытие, без него место было бы далеко не таким удобным.
Наконец перед ними показалась вся кавалькада преследователей. Ехали они не спеша, словно понимая, что торопиться некуда. Впереди выступал Генрих. Одет он был действительно чрезвычайно просто — ехавшие позади него господа, хоть и собирались так же, на скорую руку, щеголяли кто золотой цепью на шее, кто кольцами с блестящими камнями. А Генрих выглядел так же мрачно и величественно, как его жена, что, подняв подбородок и сложив руки на поводьях, спокойно ожидала преследователей.
Люди Генриха остановились на расстоянии в полполета стрелы от беглецов — если брать стрелу не из большого английского лука, конечно. Так уже можно было говорить, не напрягая голос.
— Итак, мадам, — холодно произнес Генрих на окситанском наречии (говорил он на нем не совсем чисто, с небольшим полуночным акцентом). — Что означает эта сцена? Вас настигло раскаяние за ваши преступления, и вы надумали молить о милосердии?
— Едва ли, — проговорила Алиенора холодно. — Если я и повинна в чем-нибудь, то только в том, что отдала вам все, и любила вас, и родила вам пятерых сыновей!
— Странно же вы показываете свою невиновность.
— У меня были причины опасаться вашего гнева.
— И что же, теперь у вас нет причин опасаться его? — глаза короля горели мрачным огнем. — Вы беспомощны, мадам. Ваши спутники вас не защитят.
— Может быть, — гордо проговорила Алиенора. — Но сэр Джон способен перебить половину вашего отряда, пока вы будете гнаться за мной. Вы знаете, как быстро способен лететь мой Верный.
— Да, вашего коня я знаю, — мрачно проговорил Генрих. — А этого вашего… сэра Джона — нет.
Впервые Риз и король встретились взглядами.
Взгляд у Генриха походил на удар двуручного меча — слабого человека он, пожалуй, сбил бы с ног. Риз встретил его спокойно. Он слишком устал, чтобы придавать значение этой тяжести. К тому же Генрих не был в полном смысле его королем. Риз подчинялся Гарольду, а Гарольд подчинялся напрямую Создателю, и все остальное не значило ни крысиного хвоста.
— Не знаете, но я готов сразиться с вами, сир, — подал Риз голос, как и было условлено. — Если я выиграю, вы дадите клятву не убивать королеву и не причинять ей вреда, а вдобавок отпустите меня и моего слугу. Если проиграю… тогда поступайте с нами, как подскажут вам ваши честь и совесть.
— Вы ставите мне условия? — рявкнул Генрих.
— Да, сир, — ответил Риз. — Я служу ее величеству, потому что так повелел мне мой господин. Если нужно, я и впрямь буду сдерживать вас всех здесь, сколько нужно, чтобы мадам успела уйти. И, наверное, в самом деле положу многих. Возможно, вы догоните королеву потом. Возможно, ей удастся затеряться в лесу, там дальше есть ручей, он отобьет запах, — и точно, журчание ручья было смутно слышно отсюда. — Решайте сами.
Глаза Генриха сверкнули интересом.
— А может, ты подлец и затеваешь убить меня? — спросил он.
— Какой мне в том резон? Всех ваших людей я не одолею, рано или поздно они меня прикончат. Я клянусь не убивать вас в любом случае. Мой господин не одобрил бы этого.
Один из ехавших бок о бок с Генрихом рыцарей (тот, что с золотой цепью) заговорил о неразумности подобного шага, но Генрих только одарил его тем же тяжелым взглядом, заставляя замолчать.
— Кто же твой господин? — спросил король.
— Хороший человек, — ответил Риз.
Генрих хмыкнул.
Риз знал уже, что тот согласится. Король был азартен. Алиенора так и сказала: никто из Плантагенетов не может устоять перед вызовом. К тому же Генрих любит сражаться сам и по праву считает себя непревзойденным воином. Он несколько старше Риза — но и тяжелее. Правда, Риз не спал две ночи, а Генрих свеж.
— Конными или пешими? — спросил Генрих.
— Пешими, — ответил Риз. — Мой конь устал.
Он умолчал о том, как устал он сам. Сейчас почти никакой усталости Риз не чувствовал: мысли проносились в голове, легкие и острые. Он знал, что обязан выиграть. При том он не имеет права убить короля или серьезно ранить его.
— Я выиграю, — сказал Риз, — если выбью
