Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
сказать.
Эми останавливается на полуслове, когда понимает, что она не одна. Она поворачивается и видит, что я стою на крыше, неловко прижимая шляпу к животу.
– Я забыла свою пляжную шляпу, – робко говорю я.
На мой телефон поступает звонок со скрытого номера, когда я открываю входную дверь нашей квартиры.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Твой подельник.
– Говорите, кто вы, или я брошу трубку. Сейчас! – для грубости есть причина. Я думаю, что голос в телефоне принадлежит преследователю, в существование которого не верит полиция.
– Это Кью. Вы были на специальном предпоказе моей выставки. Вы просили связаться с вами для интервью, – говорит он, удивленный моим враждебным тоном.
Это художник, на чью тревожную выставку я ходила на той неделе. Он застал меня врасплох. Я хватаю ручку и записную книжку, лежавшие в кухонном шкафчике. Я ожидала, что это будет сидячее интервью в назначенное время. Вместо этого он неожиданно позвонил мне и выбил из колеи. Интересно, намеренно ли?
– Вам понравилось представление?
– Оно определенно было уникальным, – отвечаю я, вспоминая безумную выставку на складе. – У него есть название? – я стою у раковины на кухне, смотря на улицу.
– «Зеркало Четыре», – отвечает он. – Это название шоу.
Название удивляет меня. Не помню, чтобы там были зеркала. Все, что я видела – это привязанная к стулу женщина с кляпом во рту и мешком на голове. Я помню, что одежда на ней была изорвана. Это было больше зловещее представление ужаса, нежели что-то, связанное с зеркалами.
– Что означает это название?
– Выставка – это то, что я называю четырехмерным зеркалом, – тихо говорит он. – Это метафорическое зеркало, которое показывает моей аудитории, какие они есть на самом деле.
– То есть?
– Хорошие. Плохие. Банальные. Может, все вместе.
– Обычно в перформативном искусстве художник является частью этого опыта. Какова ваша роль на этой выставке?
– Я наблюдатель. Я устраиваю опыт, а затем отступаю и наблюдаю. Что случится после – решать аудитории. Они могут делать все, что хотят. Освободить женщину ножницами. Порезать ее ножом. Или уйти, как это сделали вы, Лив.
– Я не ушла. Я посмотрела, а потом ушла, – говорю я в свою защиту.
– Нельзя просто посмотреть. Ничего не делать – это что-то делать. У пассивности есть свои последствия.
Я закатываю глаза, благодарная за то, что ты мы только разговариваем по телефону, и он не может меня видеть. На мой взгляд, экспериментальный чувственный опыт Кью – не более чем неуклюжий социальный комментарий. Он глуп и оставляет меня равнодушной. Конечно, я слишком вежлива, чтобы сообщить ему это. Вместо этого я прошу его рассказать мне о том, что вдохновило его на работу.
– Библия.
– В каком смысле?
– Каков величайший божественный дар человечеству?
Я копаюсь в своих скупых познаниях о религии.
– Десять заповедей?
В кухонное окно я вижу, как на улице паркуется белый фургончик. Мотор шумно работает вхолостую, пока водитель выбирается из авто и заходит в здание через дорогу.
– Свобода воли, Лив, – укоряет он. – Книга Бытия, глава вторая. Бог говорит Адаму не есть яблоко. У Адама есть выбор. Он мог бы подчиниться приказу Бога не есть яблоко, а мог бы выразить свободную волю и съесть его. Он выбрал второй вариант.
Я смотрю на время. Мне нужно собираться, иначе я опоздаю на встречу с Марко перед нашей велопрогулкой днем.
– Как история с Адамом относится к вашей выставке? – спрашиваю я немного нетерпеливо, пока иду в спальню и достаю футболку и шорты из лайкры.
– У вас был выбор, Лив. У вас была свобода воли. Вы могли освободить женщину на моей выставке. Вместо этого вы отошли. Почему?
– На экспонате был знак «Не трогать». Я не хотела влезать или нарушать правила.
– Поэтому вы ушли? Из-за дурацкого правила?
– Да.
– Пассивные наблюдатели могут заслуживать такого же порицания, что и виновники.
– Возможно, в реальной жизни, – говорю я. – В этом случае я была на художественной выставке. Все было не по-настоящему.
– Веревки. Скотч. Кляп. Все было по-настоящему, – голос его звучит обиженно. – Женщина. Это была настоящая женщина, привязанная к настоящему стулу. С настоящей кровью в венах. Молоток был настоящим. Как и веревка. Вы могли разбить стеклянную коробку молотком и достать ножницы, чтобы разрезать путы и освободить ее. Вместо этого вы оставили ее и ушли.
Он прав. Я должна была освободить женщину. От его обвинения холодок пробегает по коже. Я хочу сказать, что его выставка испугала меня своей реалистичностью.
– Я думала, это часть представления. Я не знала, что у меня есть своя роль.
– У всех есть свои роли. Иногда мы не знаем этого, пока не становится слишком поздно. Вам дали выбор, Лив. У каждого выбора есть последствия.
Я вхожу в спальню и смотрю в окно. Водитель фургончика выходит с большой коробкой из здания напротив. Он открывает дверь фургончика и ставит коробку на заднее сиденье, а потом закрывает дверь и идет к водительскому сиденью.
Двигатель фургончика щелкает и стонет, когда машина трогается с места. Такое ощущение, что тот же звук идет из телефона. Будто Кью стоит на моей улице. Я выглядываю в окно, ожидая увидеть внизу мужчину. Никого нет, не считая молодой пары, выгуливающей французского бульдога на поводке.
Когда звонок Кью окончен, на экране всплывает сообщение. Оно от Марко.
«Появились дела. Я не смогу пойти с тобой кататься на велосипедах. На связи».
Это в своем роде бесцеремонное сообщение можно послать деловому знакомому, но не девушке.
Я вспоминаю слова Эми о том, что Марко плохой человек, и думаю, не права ли она.
Глава сороковая
Среда, 16:36
– Ваш прием был назначен на утро, – говорит администратор больницы, когда я называю ей свое имя. – В любом случае доктор Бреннер оставил инструкции вписать вас в график, в какое бы время вы ни пришли, – добавляет она, прежде чем я успеваю извиниться за опоздание. – Он примет вас, когда закончит с нынешним пациентом.
Она просит меня присесть в зоне ожидания, где несколько стульев цвета морской волны вплотную стоят в ряд вдоль стены из матового стекла. Я сажусь на стул в углу напротив настенных часов. Медленное течение времени погружает меня в полутранс. Громкий и внезапный звонок телефона на стойке разрушает его.
– Вы можете войти, – приглашает меня администратор.
Глаза доктора Бреннера увеличены линзами его очков в серебряной оправе. Он спрашивает меня о моем самочувствии. Я неуверенно сажусь на стул с мягкой обивкой возле его стола и отвечаю, что все нормально. Это ложь, но это
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
