59
Открытая жестяная коробка стояла на столе посреди комнаты. Ее содержимое, как магнитом, притягивало взгляды всех присутствующих.
Тереза натянула латексные перчатки и аккуратно достала из коробки два предмета. Тот, что поменьше, положила на ладонь. На ее руке, в лучах неонового света, блестела медаль. С обратной стороны была выгравирована надпись.
— В. Вальнер, — прочитала она вслух. Ниже значилась дата: «01.09.1936».
В кабинете для совещаний полицейского участка Травени повисло молчание — ни у кого не хватало смелости задать вопрос. Даже Хуго Кнаус сник.
— Атрибуты для сатанинских обрядов? — нахмурившись, спросил Паризи, поглаживая бородку. Он не мог оторвать рук от подбородка, когда нервничал.
Тереза улыбнулась.
— Нет. Это крест Гиппократа с посохом Асклепия, эмблема медицины, — пояснила она, показав всем изображение со змеей, обвивающей посох.
Тереза вертела медаль в руках, пытаясь расшифровать ее смысл. Однако найти местечко для этого фрагмента пазла ей пока не удавалось.
— Вальнер… — повторил Марини. — Что-то знакомое. Вам это ни о чем не говорит?
— Довольно распространенная фамилия в германоязычных странах, — проговорила Тереза. — Даже если мы выйдем на ее владельца, не думаю, что с этого будет толк.
«Зачем дарить такое детям?» — подумала она, запечатывая находку в пластиковый пакет.
— А вот это? — поинтересовался Паризи. — Тоже эмблема?
Тереза взглянула на второй предмет. Тот не выглядел таким уж безобидным, как бы ей не хотелось верить в обратное. Хотя пока что она не могла уяснить его предназначение.
Белый хлопковый капюшон в форме конуса, с двумя прорезями и тонкой сеткой для глаз. Грязный, с дырками по швам. Он наводил на мысли о головных уборах «насаренос» на Пасху в некоторых южных странах. Или о членах ку-клукс-клана.
От последней мысли Терезе стало не по себе. Однако какой в этом смысл?
Профиль убийцы приобретал противоречивые, размытые очертания. Ни в своей практике, ни в учебных пособиях Тереза никогда еще не сталкивалась с такой парадоксальной психологической картиной. Тот факт, что преступник нападал с садистской жестокостью, никак не вязался с мотивом, толкавшим его на преступления. Защищая детей, он одновременно истреблял их семьи. Видимо, чувство вины привело его в дом Лючии с цепочкой, принадлежавшей ее матери, и подарком для девочки. По той же причине он аккуратно расположил труп первой жертвы, отпустил Меланию Кравина и одел Абрамо Визеля, вероятно, чтобы замаскировать отсутствие кожи.
Тереза спрашивала себя, какой смысл он вкладывает в свои трофеи, какие фантазии им движут.
— А у вас есть какие-нибудь соображения на сей счет? — обратилась Тереза к Хуго Кнаусу, выбрасывая латексные перчатки в корзину.
— Нет, комиссар.
— Вы уверены? Никто из местных жителей не проявлял интереса к организациям сомнительного толка?
— Вы имеете в виду расистские секты? Определенно нет.
Ему в голову пришли те же мысли, что и ей. Видимо, это было общим впечатлением.
— В противном случае, полагаю, вы бы не стали молчать?
— На что вы намекаете?
— Ни на что я не намекаю, дорогой Кнаус.
— Комиссар! — прервал ее появившийся в дверях Де Карли. Увидев капюшон, он застыл на месте, забыв, зачем пришел. — Это то, о чем я подумал?
— А о чем ты подумал? — спросила Тереза.
— Ну… Расизм, горящие кресты, секты, насилие… Я на верном пути?
— А кто его знает? — ответила Тереза вопросом на вопрос. — Если у тебя есть блестящие идеи, поделись с нами, будь добр!
— Да нет, я вам рапорт принес. Протокол допроса отца Лючии Кравина.
И положил папку на стол. Тереза рассеянно ее пролистала.
