Деяна. Показать свою удаль опять не получилось, даже шрама не заработал, чтобы красоваться им перед девами.
А теперь ещё отец прибыл…
Нет, Яромир, конечно, рад. Но скоро его ждёт тяжёлый разговор один на один. И чем он может похвастаться? Командовал десятком, ремонтируя ладью? Оставил дружину, чтобы предупредить засадные отряды? Торчал в крепости, скидывая врагов со стены, пока Дражко наводил беспорядки прямо в лагере саксов?
— Не кручинься, княжич, — угадал Веремуд. — Молод ты ещё. Не время подвиги совершать.
— Дражко тоже молод.
— Дражко безрассуден, — с некоторым раздражением ответил кормчий. — А тебе суждено стать князем. Для князя безрассудство непозволительно.
Отец всегда вёл себя сдержанно, холодно. Каждое слово было обдуманно и взвешенно. А в движении читались власть и уверенность. Даже Буревой, которого Яромир безмерно уважал, рядом с Виславом меркнул.
«Лебедь» дрогнула, соприкоснувшись с пристанью. Деян затянул узел на крепёжном столбе, а Веремуд уже перепрыгнул через борт.
— Что там такое?
Суета возле крепости как-то изменилась, будто людей всколыхнула какая-то сила.
Руяне на всякий случай похватали щиты, оружие и отправились в гущу событий.
Уже в городе, пробегая взволнованные толпы жителей, они наткнулись на Сбыслава.
— Что происходит?! — спросил Ратмир не то с тревогой, не то с надеждой.
Если нагрянул враг, выдастся ещё одна возможность показать себя.
— Мстивой привёл дружину!
Князь Стариграда наконец прибыл.
Глава 19. Послы
Город теперь напоминал ставку войска, находящегося в походе. На месте разрушенных хижин и сожжённых дворов стояли палатки и шатры, между которыми патрулировали вооружённые отряды. Мстивой не питал ложных надежд и готовился на случай, если враг вернётся.
Жители тем временем уже принялись восстанавливать утраченное. С опушки неподалёку раскатывались удары лесорубов, по улицам разносился запах свежего дерева и голоса старших мастеров.
— Куда ло́жишь, увалень?! Глазеньки свои раззявь! Энто бревно наверх надобно, а не в сам низ. Вон то тащи, толстое! Давай, давай!
Работа спорилась, люди бодро, с шутками-прибаутками, да песнями восстанавливали надлежащий облик города. Збигнев уже примерялся, как бы сделать понадёжнее, крепче прежнего. Дражко нашёл его в сторожке, откуда открывался обзор на вёрсты вокруг.
— Оправился? — Жупан повернулся, как только он взобрался по лестнице.
— Почти, — коротко ответил Дражко, стараясь не тревожить рану.
— Буревой отправляет домой?
По угрюмому молчанию он понял, что угадал.
— Не хочешь, значит, в родные края… Ну, и дурак.
На вспыхнувшее негодование он лишь хихикнул, примирительно похлопал по плечу.
— Ты вперёд батьки в пекло лезешь, Дражко. Шибко храбрый, бойкий. Боги таких любят, да так, что к себе зовут раньше времени.
Юный воевода насупился, махнул рукой, всем видом давая понять, как ему надоели подобные уговоры.
Збигнев вздохнул.
— Вот доживёшь до седин и поймёшь. Нет земли краше той, на которой уродился. И нет богатства больше, чем собственный род. Злато и серебро приходит и уходит, неча за ним гоняться очертя голову.
Дражко лишь хмыкнул: «Сам-то с нами по данским селениям огнём и мечом прошёлся! Не до мудрых речей было, пока добычей ладью грузил».
— Да, спору нет. Сам не без дури… — вдруг он прищурился, чтобы разглядеть полосу поднимающейся пыли, которая двигалась в сторону крепости. — Это ещё что за лихо принесло?
━─━────༺༻────━─━
Лихом оказались франкские посланники. Именно франкские — саксонец среди них был только один, да и тот потрёпанный по сравнению с двумя другими всадниками, которые пренебрежительно задвигали его назад. Один из них, длинноносый морщинистый муж, явно высокого положения, судя по манере держаться в седле. Не утруждаясь переходить на язык противника, он требовательно заявил:
— Мы прибыли, чтобы говорить с вашим герцогом!
«Герцог».
Франки далеко не всегда признавали чужих правителей ровней королевскому титулу. А сейчас специально принизили Мстивоя, желая спровоцировать на неосторожный ответ.
— Это не люди Людольфа. — Ариберт с волнением смотрел на посланников со стены, стоя рядом с Дражко.
— Плевать, кто они, — прорычал Збигнев. — Укоротить бы их на головушку…
Надо отдать должное франкским смельчакам. Их окружали жадные до крови отряды вагров и руян — безбожных язычников-вендов, яростных поборников ложных богов и любителей приносить в жертву праведных христиан, — но всадник продолжал вести себя так, словно все они — пыль под копытами мерина.
— Кто такие?! — не скрывая неприязни, крикнул Ариберт. Так же не снизойдя до языка врагов.
— Мы послы Его величества короля Людовика*!
(*Людовик Немецкий — правитель Фосточно-Франкского королевства в описываемый период)
— Забери их Марена, — прорычал Збигнев. — Он ведь должен воевать своего брата в Галии*!
(*Здесь Галия — территория одного из франкских королевств)
Внуки Карла Великого разделили государство и постоянно воевали между собой, в перерывах отвлекаясь на окружавших некогда единые земли соседей.
— Боги меня услышали! — прогремел радостный Рорик, только что выскочивший из княжеского терема. Он чуть ли не бегом промчался до ворот, едва не перепрыгнув через бойницу. — Всё проклятое племя собралось у наших стен! О, Харибод, и ты здесь! Я уж думал, ты кормишь червей, ан и нет, глядите — жив-здоров! Как дочурка? Вспоминает меня ночами?
— Рорик… — прошипел посланник.
Слышно его не было, но по губам удалось разобрать даже на расстоянии. А по лицу, в миг ставшему из надменного в ненавистное, выходило, что эти двое хорошо знакомы.
Дражко с интересом ждал, чем закончится их встреча, но объявившийся Мстивой не позволил это сделать.
— Открыть ворота! — приказал он, раздражённо взглянув на Рорика.
Тот понял — заигрывать с гостями не стоит. Однако, прежде чем уйти от бойниц, с такой же издевательской повадкой кинул:
— Заходи, не бойся! Угостим пивом, как ты любишь!
Харибод несколько секунд размышлял, стоит ли входить через открытые ворота, но долг всё же превысил нежелание встречаться с проклятым вендом.
Князь вагров, правитель Стариграда Мстивой отличался таким же хладнокровием, как и его родной брат Вислав, но, к тому же, слыл человеком чрезвычайно осторожным. Даже слишком осторожным.
И не мудрено. Земли Вислава со всех сторон защищало море, распоясавшихся викингов встречали не менее лихие ватаги, а вот Мстивою приходилось отбиваться от лютичей с юга и востока, саксов и франков с запада и данов, которые могли нагрянуть с моря или по земле, через Нордальбингию. Да и Руян мог быть угрозой — сейчас дружба держалась лишь на кровных узах верховных князей, да их братских отношениях.
Поэтому Мстивою приходилось чаще прибегать к разговорам, уступкам, платить дань, чего Вислав никогда не делал. И считаться с мнением жупанов, способных заменить неугодного князя на более податливого, чтоб не мешал вести торговлю и не лез в чужой кошель лишний раз.
Вот и сейчас посланник Людовика горделиво
