для солдат, прибывших с фронта, устраивают по четвергам концерты?
— А для чего это вам знать? — насторожившись, спросила Землячка.
— Я бы хотела выступить на таком концерте… Безвозмездно, конечно…
— А вы кто, артистка?
— Да, я подруга Матильды Кшесинской, балерина Нина Белоножко… — Женщина глубоко вздохнула. — Раньше я часто бывала в этом особняке.
— Мы будем очень рады, если вы выступите у нас в ближайший четверг.
— Извините за беспокойство. — Нина Белоножко, приподняв вуаль, открыла свое хорошенькое личико, театрально поклонилась и ушла, оставляя следы маленьких ножек на матовом от пыли паркете.
— Отрадное явление: интеллигенты все чаще приходят к нам. Сегодня явились два поэта, читали очень боевые стихи, — сказала Землячка связному.
В зал ввалились солдаты, заросшие бородами, в замызганных, пахнущих дымом шинелях. Они волочили за собой два зеленых ящика из-под снарядов.
— Что это вы? Пол поцарапаете! — возмутилась Землячка, близоруко щуря глаза.
— У нас вся душа исцарапана, и то не хнычем. Принимай, мамаша, подарок от фронтовиков на издание «Солдатской правды»: три пуда серебра и четверть фунта золота, все Георгиевскими крестами.
— Спасибо, товарищи!
— Ты нам расписку на кресты напиши, чтобы мы могли отчитаться перед товарищами. И еще расскажи нам — что делает Ленин и когда кончится война?
— Ленин работает на революцию, что же касается войны, то конец ее зависит от вас.
Солдаты расхохотались.
— Если бы только от нас!..
Пришел расстроенный Баулин, рассказал: на улице его остановил патруль юнкеров, осыпал бранью и обыскал.
— Устройте мне свидание с товарищем Лениным, — попросил Баулин Землячку.
— Ну, что вы, товарищ, как маленький. — Землячка сняла очки, протерла их носовым платком. — Контрреволюция на всех перекрестках требует суда над Лениным. Владимир Ильич, чтобы избегнуть ареста, ушел в подполье… Демонстрация закончена!.. Большевики призывают демонстрантов мирно разойтись по домам. Вот, голубчик, пакет со статьей, которую надо немедленно отнести в «Правду», — сказала Землячка Иванову.
Иванов взял пакет и, позвав Баулина, отправился вместе с ним в редакцию «Правды». По дороге, простояв четверть часа в очереди, они купили желтую газетенку «Живое слово». На первой полосе жирным шрифтом были набраны показания прапорщика шестнадцатого Сибирского полка Ермоленко, переброшенного будто бы немецкой разведкой в шестую армию для агитации за заключение мира с Германией. Ермоленко обвинял Ленина в шпионаже.
— Как только у этого мерзавца язык повернулся так нагло клеветать на Ильича! — возмутился Иванов. — Брехня как сажа: не убьет, так измажет.
— Слыхал я, будто Зиновьев и Каменев уговаривали Владимира Ильича явиться в суд, но он не послушался их.
— И правильно сделал. Класть голову в пасть зверя — это значит обезглавить партию.
Так, перекидываясь словами, Иванов и Баулин дошли до «Правды». Двери редакции были распахнуты настежь. Железная лестница завалена ворохами бумаг — статей и писем. На верхней площадке, молодцевато выпятив грудь, стояли вооруженные юнкера, какой-то прапорщик фотографировал их.
— Пойдем в типографию, может, удастся все-таки напечатать статью, — предложил Баулин.
Но типография тоже была разгромлена. В ней — ни души. Товарищам ничего не оставалось, как вернуться во дворец Кшесинской.
Но в полуквартале от дворца они обнаружили, что ЦК занят юнкерами, а из красивых окон с разбитыми стеклами вылетает черный пепел сожженных бумаг.
XXVIII
На рассвете 24 октября юнкера Ораниенбаумской школы ворвались в типографию газет «Рабочий путь» и «Солдат», разбили прикладами стереотипы, конфисковали тираж и запечатали помещение, навесив на входную дверь бечевку, скрепленную двумя сургучными печатями, напоминавшими пятна крови.
В это время в типографии оказался Иванов. Он пришел вместе с Убийбатько за газетами для завода «Ленгензипен». Иванов давно сотрудничал в «Правде», в последнее время несколько раз менявшей название, присылал заметки еще из Чарусы.
Взволнованный происшедшим, Иванов долго пререкался с юнкерами, а когда протесты не помогли, он из проходной по телефону позвонил редактору газеты.
— Юнкера громят «Рабочий путь»! — выдохнул он.
— Много их? — спросил редактор.
— Человек десять во главе с офицером.
— Ладно! Сейчас пришлю броневики.
Часа через два прибыли три броневика и дежурный взвод Литовского полка. Солдаты прогнали юнкеров, сорвали печати, заняли типографию. Печатники, так и не уходившие домой, снова принялись за работу.
В обед Серега Убийбатько в Смольном рассказал Иванову, что Центральный Комитет партии постановил: всем членам ЦК оставаться в Смольном и связаться с Петроградским комитетом. Для наблюдений за действиями Временного правительства ЦК выделил Свердлова. Дзержинскому поручили почту и телеграф. Организован запасной штаб в Петропавловской крепости, уже приведенной в боевую готовность. Крепость, расположенная на стыке двух рабочих районов — Выборгского и Петроградской стороны, — держит под угрозой своих пушек Троицкий мост и резиденцию Временного правительства — Зимний дворец. Постановление ЦК сообщено Военно-революционному комитету, который по телефону передал всем комиссарам и полковым комитетам приказ привести части в боевую готовность.
— Что ж, выходит — будем брать власть силой? — чувствуя во всем теле небывалую легкость, спросил Иванов.
— Выходит, так, — ответил всезнающий Убийбатько. У него в Смольном среди солдат были такие же, как он, расторопные земляки.
Убийбатько был неутомим: обучал рабочих стрелять из винтовок, научил Иванова обращаться с «максимом».
Механик искренне к нему привязался и держал его при себе. Человек, побывавший на фронте, всегда мог подать дельный совет, а Иванов видел, что без драки не обойтись.
Не прошло и часа после заседания ЦК, как в Смольный, гремя оружием, явился Литовский полк. Он взял на себя охрану, выставил усиленные караулы у всех входных дверей и на перекрестках ближайших улиц.
По приказу Главного штаба Красной гвардии ночью к Смольному стали подходить вооруженные рабочие. По гулким коридорам бывшего института «благородных девиц» раздавались топот сапог и звон оружия.
Постепенно вокруг Смольного расположился вооруженный лагерь. Во дворе зажгли костры, возле них грелись озябшие красногвардейцы.
В полночь токарь Баулин привел отряд рабочих завода «Ленгензипен». Баулин, числившийся у Иванова в заместителях, разыскал его и сдал ему отряд, в который входили красногвардейцы Петроградской стороны — завода Дюфлона, завода Щетинина и трамвайного депо. Иванов доложил членам партийного центра Сталину, Свердлову и Дзержинскому о прибытии отряда, и те включили его в соединение, предназначавшееся для захвата правительственных учреждений.
Принимая из рук Свердлова боевой приказ, Иванов пожаловался, что в отряде не хватает оружия.
— Поезжайте в Петропавловскую крепость, там получите, — посоветовал Свердлов. — В арсенале крепости сто тысяч винтовок.
— Напишите наряд коменданту, — попросил Иванов.
— Ничего я писать не стану, все эти записки, батенька мой, лишняя волокита. Каждый рабочий может получить винтовку по предъявлении рабочего номерка. Дорогу знаете?
— Как не знать.
Иванов взял три грузовика и, придерживаясь правила: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, делай его сам, поехал в крепость.
Пожилой пулеметчик, устанавливавший
