с ними дела, но до уровня мальчика на побегушках ещё не упал и, надеюсь, никогда не упаду. Я говорю с тобой, как собрат с собратом. Ты действительно умеешь сводить застарелые шрамы после стихийных ядов?
Хотелось засмеяться. А я и не заметил, когда это мы с Пиатрием стали так близки? Собрат с собратом. Хорошо ещё, не просит назвать себя братом. Но во многом он прав, он справедливо ведёт со мной дела, я должен отплатить ему тем же. Хотя бы за подвал.
— Я пару раз пробовал раньше и у меня получалось, да и сейчас слухи эти поползли не на пустом месте. Я помог в выходе одной идущей, её зовут Лая, и у неё была старая рана, которая мешала управляться с мечом. Больше некому было в вашем городе рассказать, что я могу убирать шрамы.
Пиатрий вновь расплылся в улыбке:
— Отлично, отлично, тот день, когда ты вошёл в мою мастерскую, собрат Орзуф, стал счастливым днём, — Пиатрий наклонился мне ещё сильней, так сильно, что я уже боялся, что он свалится, впечатавшись носом в стол между нами. Мыслеречь его стала больше похоже на шёпот. — Но это ведь очень глубинное воздействие на саму суть тела, на меридианы и узлы, верно?
Я не видел смысла отрицать очевидное любому лекарю. Пусть Пиатрий и алхимик, но явно очень хорошо разбирается и в лекарском деле. Во всяком случае в основах, которые нужны были ему, чтобы, вообще, создать свой лекарский дом. Поэтому я лишь молча кивнул.
— А что со следующим этапом, собрат Орзуф, ты можешь убирать шрамы на меридианах?
— Нет, собрат Пиатрий, не могу и никогда не смогу, — без малейшего промедления солгал я.
Пусть я то и дело ощущаю себя слишком глупым в этом их Пятом поясе, многого не понимая, но то, что помощь, которую я оказываю себе и оказал Виликор, никто больше не оказывает, я отчётливо осознавал. И неважно, Второй пояс вокруг или Пятый. Даже Виликор, родившая в Третьем, ни о чём подобном не помнила.
Я достаточно хорошо осмотрел тело Лаи, чтобы понять — она, Предводитель, не исправила последствий срыва техник, сражений и ядов, которые оставили шрамы на её меридианах. А что к этому привело — нехватка ли это денег или, вообще, отсутствие возможности сделать — уже не так важно в этом деле.
Хотя по поведению Пиатрия ясно — сама возможность существует. Есть такие лекари. Но нет, Пиатрий, это не я. Не нужно мне таких проблем. Это золотая клетка почище, чем для мастера Указов.
— Жаль, очень жаль, — со вздохом протянул Пиатрий и тут же спросил. — А чем ты, вообще, стираешь шрамы? Что за техника способна на такое?
Не поверил. Ну и ладно.
— Техника? Здесь важна не техника, а упорство и осторожность, — расплывчато ответил я и тут же сам поинтересовался. — Собрат Пиатрий, а ты владеешь духовным взглядом лекаря?
— Я алхимик, — напомнил мне он. — Иначе был бы лекарем.
— Жаль. Я бы тогда показал всё на примере. Но в общем, дело в том, что нужно оценить суть раны, отыскать то, что удерживает тело от исцеления, затем я оцениваю повреждения по трактату «От основания до Неба», определяя что именно повреждено, земные или небесные узлы, узлы расщелин или рек, затем уже начинаю лечение Водами Итреи, преобразуя их согласно необходимости. Младшим узлам я отмеряю одно, старшим другое, леча тело вокруг них, особенно сосредотачиваюсь на средоточиях…
Сбившись, я почесал бровь и признал вслух:
— Плохо подобрал слово, непонятно прозвучало. Наверное, лучше сказать…
Пиатрий перебил меня:
— Не нужно. Я понял суть. Кропотливая работа, которая требует опыта и сосредоточенности. Ещё и сил расходует изрядно, верно?
Я согласился и честно ответил:
— На один повреждённый участок тела я могу использовать и двадцать, и тридцать Вод Итреи.
— А с теми техниками, что ты получил от меня, не пробовал?
И снова не очень хороший вопрос. Я учу техники во много раз быстрей, чем другие идущие. Это один из моих талантов. Но может ли за пару недель Орзуф, слабый лекарь и никудышный идущий выучить их? Конечно, нет.
— Прости, собрат Пиатрий, но я ещё не сумел выучить их все, только одну.
— А сколько осталось повторений в свитках?
— Рассветную я потратил полностью, у остальных использовал либо по одному, либо по два прочтения на них, только чтобы наметить путь тренировок, так что осталось ещё достаточно.
— Хм, — Пиатрий заметил просчёт в моём рассказе. — Ты не спешишь разучивать их, да ещё и чередуешь зачем-то.
Но я не поддался и возразил:
— Я знаю свои пределы. Сначала память свитка должна улечься во мне, иначе я только впустую потрачу твою плату, собрат Пиатрий.
Он прищурился, явно что-то обдумывая, а затем сказал то, чего я от него и не ожидал:
— Не думай об этом, собрат Орзуф. Помнишь, мы с тобой говорили о том, что я пытаюсь создать дело, в котором Два Брата и Три Флага не сумеют мне мешать? Скажу честно — застарелые раны после стихийных ядов в нашем городе стоит убрать очень и очень недёшево, многие желающие не могут платить столько. Но не тогда, когда ты работаешь в моём лекарском доме, верно, собрат Орзуф?
Я осторожно согласился:
— Пока всё верно.
— С этого дня к тебе будет идти только особая очередь. О цене и плате не беспокойся, — повёл он рукой, словно останавливая мой вопрос, хотя и не думал ничего об этом спрашивать. — Взамен я лишь прошу сосредоточиться тебя на освоении новых техник, они должны позволить тебе большее. Держи, собрат.
Передо мной легли два свитка. Я чуть потянул один из них, чтобы убедиться. Так и есть. Точная копия того свитка, что я уже получал от него. Хоть продавай на аукционе, хотя ясно, что этого делать как раз нельзя. Лучше бы…
Я вздохнул и отпустил края свитка, позволяя ему скататься.
— Ах, собрат Пиатрий. Это бесполезно. Всё равно, что лить из двух вёдер в узкий кувшин. Я хорошо знаю свой предел, лишь зря испорчу свитки. Быть может, ты лучше поможешь мне по-другому, собрат?
Я даже толкнул свитки обратно, показывая, что не возьму их.
Пиатрий дёрнул щекой. Недоволен, это понятно, но всё же голос его был спокоен и ровен:
— И чем же я могу тебе помочь?
— Как чем, собрат Пиатрий? — удивился я. — Талант. У меня плохой талант. Нужно исправлять основу, чтобы я сумел пробиться дальше.
— И что ты хочешь? Возвышалки?
Я покачал головой. Возвышалки я не хочу,
