так хочется обнять его. Безумно хочется пожалеть, сказав, что все будет хорошо. Но вместо всего этого, я сижу на месте и смотрю на него.
– Он любит маму. Заботится о ней. Я вижу, как она дорога ему.
– А что насчет тебя? Как он относится к тебе?
Антон делает глубокий вдох.
– Такое чувство, будто он ненавидит меня. Он делает все для того, чтобы я был несчастлив. И самое глупое в этой ситуации то, что я никак не могу повлиять на него. Я не могу ударить его в ответ. Не могу рассказать обо всем маме.
Не сдерживая себя, крепко обнимаю его. Чувствуется, как Тоша расслабляется в моих объятиях. Мы оба молчим. Мы просто сидим в полной тишине, обнимаясь. Я чувствую себя отлично. Черт побери, я чувствую себя отлично.
– Лер…
– Что?
– Что произошло тогда с тобой, в торговом центре?
Нахмурившись, отодвигаюсь от Антона. А он умеет испортить все одним вопросом. Я снова чувствую дикую обиду на душе. Мои мысли возвращаются к ситуации с Юлей.
– Лер, не молчи.
Черт, я действительно молчу. Я пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в моем горле.
Черт. Черт. Черт.
По щекам снова льются обжигающие слезы. Антон придвигается ко мне и смело вытирает их, поцеловав меня в макушку.
– Я поссорилась с Юлей. Она просто предала меня. Она выбрала Алену и Магдалину.
– Кто это?
– Это ее новые «подруги», – делаю в воздухе кавычки, при слове «подруги». – Юля очень изменилась, когда стала с ними общаться. Нет, ну Магдалина хорошая, а вот Алена… Она жуткая и циничная стерва. Не считает никого за людей. Она одна…
– Остановись. У меня, сейчас мозг вскипит.
Антон начинает смеяться, и я смеюсь вместе с ним.
– А теперь, пожалуйста, помедленнее.
– Юля стала такой же стервой, как и Алена, – я пытаюсь говорить медленно, хотя у меня это плохо получается. – Я немного поссорилась с этой сукой…
– Сука – это Алена?
Киваю головой, и мы снова начинаем смеяться.
– Вот мы с ней и начали ссориться, а Юля сказала мне, чтобы я извинилась перед Аленой.
Тоша начинает смеяться, и я в недоумении смотрю на него.
– Чего ты смеешься?
– Нет, ничего, – успокоившись, отвечает Антон.
– И вот, когда Юля связалась с ними, она начала курить, хотя всегда была категорически против курения.
Шелыгин пожимает плечами.
– Вы еще помиритесь.
– Надеюсь.
Широкая улыбка, озаряет лицо Антона, демонстрируя ямочки. Мне сложно не улыбнуться ему в ответ. Тишина. Я смотрю ему в глаза, а он смотрит в мои.
Наши «гляделки» прерывает звук входящего звонка на мой телефон. Поднявшись с кровати, подхожу к столу и беру в руки телефон. Непроизвольно улыбаюсь, когда вижу имя брата на экране.
– Да.
– Привет, малая.
– Привет, Паш.
Антон встает с постели и жестом показывает, что ему пора. Я киваю, и он уходит.
– Как ты там?
Закрыв глаза, пытаюсь спокойно говорить. Без эмоций.
– Все хорошо.
– Как родители? Дома уже…
– Эмм… Паш, я сейчас не дома.
Соврать брату, мне бы не удалось.
– И где ты?
Черт. Черт. Черт.
– Ну… Я у Юли, – я прикусываю свою нижнюю губу, надеясь, что Паша мне поверит.
– Ясно. Лер, мне нужно с тобой поговорить, – серьезно заявляет брат. Он такого тона, я вздрагиваю. Не нравится мне все это.
Паша даже не начал об этом говорить, а я уже боюсь.
– Давай.
Брат делает глубокий вдох, и я начинаю трястись от страха. О чем, черт побери, он хочет поговорить? У меня сейчас сердце выпрыгнет, от этого напряжения и молчания.
– Лер, мне нужно будет улететь на определенное время, в другую страну.
– Что-то связанное с работой?
– Да.
– Ну, ладно. И насколько в этот раз?
Паша не один раз улетал в разные страны, в командировки и прочее.
– На полгода.
– Ого!
Шок. У меня просто шок. Такого, я явно не ожидала. Обычно все поездки и перелеты брата, не занимали больше месяца, а тут полгода…
– Лер, я наверное, не полечу.
– Что? Почему? – взволнованно спрашиваю.
– Я не могу, оставить тебя на такое время, без присмотра.
Закатив глаза, я хмурюсь.
– Паш, послушай меня. Ты полетишь, куда там тебе надо. Я ведь знаю, как для тебя это важно. И я не совсем хорошо буду себя чувствовать, если из-за меня ты получишь проблемы…
– Лер…
– Не перебивай меня. Если ты беспокоишься обо мне, то, пожалуйста, успокойся. Я ведь не маленькая, и смогу это пережить.
Я слышу, как он вздыхает, но молчит.
* * *
– Черт возьми, что здесь происходит? – кричу со всей силы, но меня никто не слышит.
Я подхожу к большому скоплению людей, которые одеты исключительно в черную одежду. Нахожу в толпе Пашу и подхожу к нему.
– Паш, что случилось?
В ответ, он молчит и смотрит куда-то сквозь меня. Подойдя ближе, бью ему пощечину, но моя рука проходит сквозь его щеку. Я смотрю на свои руки, но будто не вижу их.
Все люди направляются куда-то, и я бегу за ними.
– Стойте. Остановитесь.
Меня оглушает собственный крик, но всем им, плевать на это. Толпа продолжает идти, не обращая на меня ни капли внимания. Я бегу за ними вслед, не останавливаясь.
У меня перехватывает дыхание и подкашиваются ноги, когда я останавливаюсь перед плитой. Черная гранитная плита, украшена разнообразными узорами. Но меня привлекает, совсем не это. Мой взгляд замирает на надписи, на плите.
«Филатова Валерия Алексеевна»
Я не смотрю дальше, не на дату и прочие слова. Мне достаточно этого. Но неожиданно, мой взгляд падает на одно слово, написанное большими буквами через всю плиту.
«СЛОМАНА»
Черт, я падаю на колени, не в силах больше стоять на ногах. Я чувствую, как кто-то подходит ко мне и садится рядом. Подняв взгляд, встречаюсь с карими глазами.
Ян начинает громко смеяться, отчего я закрываю уши руками, чтобы не слышать этого. Не помогает.
– Я же тебе говорил.
– Что?
На лице у Сотникова, появляется широкая и дьявольская ухмылка.
– Помнишь, я говорил тебе, что сломаю тебя?
Я киваю.
– Ну вот, я и сломал тебя.
Ян снова начинает смеяться, а я кричу.
Меня резко хватают за плечи и начинают трясти. Я продолжаю плакать и кричать.
– Лера… Лер…
Что-то очень холодное, бьет мне прямо в лицо. Сразу же открываю глаза и подрываюсь с кровати. Я начинаю потихоньку понимать, что все это был лишь сон. Пусть и ужасный, но все же сон.
– Лера… Лерочка.
Меня обнимают сильные руки.
– Что… что происходит? – спрашиваю, сквозь всхлипы.
– Ты начала кричать,
