положение вещей и сделал выбор в сторону того, что важнее - нас? Как бы там ни было, я верю ему. Но надо решить еще один момент.
Я подбираю слова к тому, что хочу рассказать дальше. Это немного сложно, потому что полгода назад, когда мы разводились с Олегом, во мне боролись две стороны, и победила не лучшая. Всегда тяжело признавать подобное, особенно рассказывать о таком другому человеку.
- Я говорила тебе, что тщательно изучила те договоры, что он заключал на меня, - начинаю тихо, глядя в свою тарелку. Чувствую, что Стас поднимает на меня взгляд. - После развода Олег, конечно, переоформил все, так что я не имею больше отношения к тем объектам… Но… Я не уверена до конца, потому как все-таки не юрист, но у меня сложилось впечатление, что эти договоры оформлен не совсем… - я подыскиваю нужное слово. - Ну скажем так, не обоюдовыгодно.
- То есть? - Стас перестает жевать и снова хмурится.
- Там есть один очень неоднозначный пункт, он завуалирован, но по нему выходит, что если объект не будет сдан по графику, то вся ответственность ляжет на Олега. Ну изначально на меня, теперь на него. Причем все договоры были заключены таким образом, что срок действия истекает в одно время.
- К чему ты сейчас клонишь, Насть?
- Я не знаю, почему Олег не обратил на этот пункт внимания. Возможно… Скорее всего, он доверял юристу, который делал договор. А тот, как я выяснила, открыл позже свою частную практику, а бывшую фирму, в которой он работал, выкупил как раз тот человек, с которым заключил договор Олег. Это должно было быть общее отмывание денег, но я думаю, что в итоге Олег очень крупно пострадает от этой сделки. Там гигантские суммы, Стас.
Я смотрю на него, он задумчиво пялится в тарелку. Потом поднимает на меня глаза:
- Ты хочешь сказать…
Я поспешно киваю, убирая волосы за ухо.
- Это одна из причин, почему я не сохранила себе никаких бумаг.
Стас растерянно выдыхает, глядя на меня с недоверием.
- И когда истекает срок договора?
- В конце этого года.
Он снова хмыкает.
- А ты опасный враг, Настя Молчанова, - разглядывает меня так, как будто видит впервые. Я отвожу взгляд, чувствуя себя неловко.
- Я не хотела никому об этом рассказывать.
Стас берет мое лицо в свои руки, заставляя смотреть на него.
- Ты молодец, - говорит уверенно. - Ты вырвалась из западни, и это достойно восхищения. Правда. А остальное не имеет значения.
Он аккуратно целует меня, когда отпускает, я утыкаюсь лицом ему в грудь. Сердце затихает, и хотя тревога о будущем все еще вьется внутри, рядом с ней поселяется надежда на то, что теперь все будет хорошо.
Дома я обнаруживаю в гостиной свои вещи и изумленно открываю рот.
- Это ты? - поворачиваюсь к Стасу.
- Ну не сам, - усмехается он. - Попросил заняться одного человека.
- А ключи?
- Твоя соседка была дома, не помню, как зовут.
- Ирина.
- Наверное.
- Странно, что она мне не написала, - я прохожу к пакетам и сумкам, разглядываю свои пожитки.
Почему-то вспоминаю, как уезжала от Олега. В его квартире не было ничего моего, все куплено на его деньги. Он ведь забрал меня в прямом смысле слова без всего. Украшения я, конечно, оставила, а вот одежду долго перебирала. Ее-то он куда денет? Выкинет на помойку, не иначе.
И потому я увезла все. Отправила транспортной компанией в Краснодар, где и раздала большую часть. У меня осталось не так уж и много, вот оно все тут, на полу квартиры Стаса. Да и из этой одежды я треть точно не надевала за эти полгода.
- Не густо, - подмечает Стас, я пожимаю плечами, переводя на него взгляд.
Не могу до конца поверить, что все это правда. Что я действительно переезжаю в его квартиру, что мы с ним попробуем заново быть вместе. Неужели все-таки всерьез?
Он пробирается ко мне через сумки, я тихо спрашиваю:
- Как думаешь, у нас получится?
Стас мягко улыбается, гладит мою щеку, потом утыкается лбом в мой лоб.
- Уверен в этом. Как никогда уверен, Насть.
- Не знаю, Антон, - я задумчиво чешу лоб, присаживаясь в фойе на диван, - у меня сейчас много работы, и вообще, пока некогда.
- Ясно, - коротко отвечает он, не пытаясь скрыть, что расстроен.
Неделю назад Антон с мамой вернулись домой после курса реабилитации, и теперь брат названивает мне почти каждый день: не столько сообщить о мамином состоянии, сколько пожаловаться на то, что ему тяжело. В больнице, по факту, вся его деятельность сводилась к тому, чтобы просто быть рядом, уход обеспечивал медперсонал. А теперь все это свалилось на плечи Антона. Мне его, конечно, жаль, но помочь ему никак не могу.
Рассматриваю абстрактную картину на стене напротив, пока Антон распинается на тему того, что мама стала невыносима, постоянно ругается, и у него совсем не остается времени на себя.
- Ты ее сын, Антон, - отрезаю неожиданно для самой себя.
- А ты дочь, почему я должен один…
- Потому что я и так сделала много.
Я выдыхаю, прикладывая пальцы к переносице, в висках начинает стучать. Это состояние мне незнакомо. Раньше бы я уже бежала просить отпуск за свой счет и покупать билет на самолет. Но сейчас вместо этого внутри копится непонимание: почему брат считает, что может просто спихнуть все на меня? Почему он думает, что это нормально?
- Ладно, Насть, я тебя понял, - отрезает он, - с мамой будешь говорить?
- А она хочет? - устало спрашиваю я.
- Нет. Как будто сама не знаешь.
- Зачем тогда предлагаешь?
Антон сердито сопит в трубку. Я устало выдыхаю.
- Я тебя не узнаю, Насть, - говорит он в итоге.
- Слушай, я выслала вам приличную сумму денег по возвращении, - я встаю и иду на выход, закинув сумку на плечо. - Если ты не можешь справиться сам, найми сиделку. Это позволит тебе заняться своей жизнью.
- Ты серьезно? Отдавать кучу денег какой-то тетке за то, что она будет кормить мать и помогать ей по дому?
Я снова тру переносицу.
- Можешь оставить их себе, - отвечаю спокойно. - Положишь в шкаф до лучших времен, когда
