class="p1">Говорю:
— Знаешь, что сегодня Матвей Прокофьевич учудил? Увидал орга, что как ты магией своей в зверя превратился, и пристрелил его без жалости. Из револьвера. Так три пули и всадил. В спину да в голову. А ты что сотворил, прямо в доме?
Он аж затрясся весь. Говорит:
— Нет, нет, господин, я не колдовал! Мне господин капитан сказали сделать магию. Для шутки. Шутка такая!
— Кто знает, — говорю ему. — Видели медведя все, а как просили тебя — никто не видел.
Орг совсем испугался.
— Пожалейте, господин! Я отслужу, я что хочешь!..
— Не бойся, я тебя не выдам. Ты меня держись, не пропадёшь. Капитан таких, как ты, не любит, а я к вам всей душой.
Закивал он, обрадовался. Про печать мою эльвийскую здесь все слуги уже знают, так что слова мои прямо в точку попали.
— Если хочешь мне послужить, — говорю, — слушай, что скажу. Надо тебе сделать вот что…
Выслушал он меня, закивал.
— Сделаю как вы сказали, господин. Это тоже шутка, да?
— Конечно, шутка. Капитан пошутил, теперь моя очередь. Только не забудь, сделай всё в точности.
— Да, господин!
— Молодец. Хороший орг.
Пошли дела кое-как! Вернулся я бегом со двора домой, заглянул во все уголки.
Наверху тихо, хозяин в своём кабинете портвейн дегустирует. Графинчики перед собой поставил и расслабляется. Лакей ему халат подал, стаканчики-рюмочки принёс, закусочки положил — и к себе в каморку убрался, до востребования.
Хозяйка к себе поднялась, сидит, вышивает крестиком — тоже нервишки в порядок приводит. У всех свои методы.
Внизу слуги шуршат, как мыши. Лакей-шкаф Прохор уединился с горничной Ульянкой. У них шуры-муры, и дело к свадьбе идёт. Небось Ульянка ему сейчас примочку ставит на затылок. Синяк заживляет, что после драки с орком пристреленным образовался. Заодно чувство собственного достоинства Прохору поднимает, тоже уроненное.
В общем, все при деле.
Обозрел я диспозицию, кивнул сам себе. Что бы ещё сделать, чтоб наверняка?
Калитка! Маленький, но важный кусочек моего хитрого плана.
За домом, со стороны конюшни, есть калиточка небольшая. Она всегда должна быть заперта, но должна и как на самом деле — вопрос.
Прошёл я чёрным ходом, выбрался к забору. Вот и калиточка.
Осмотрелся — никого нет. Тишина, покой, только ветер посвистывает.
Взял в руку замок, ключ достал — он мне, как охраннику, положен. Только открывать — пальцы закололо. Будто иголками.
Блин, это же магия охранная, вроде сигнализации. Я думал, она только на саму дверцу наложена, а вот поди же — и замок заговорённый! И деваться мне некуда, хоть волком вой. Времени нет совсем.
Сжал я замок в руке. Вот тварь железная! Досада!
Вдруг чувствую — по руке мурашки пробежали, ладонь судорогой свело. А замок раскалённым сделался. Задрожал, как мышь испуганная, и всё — пусто. Был магический предмет, а теперь простая железка стала. Замок навесной, обыкновенный. Цена рупь двадцать.
Ух ты… Не веря сам себе, сунул я ключ, повернул — и пожалуйте бриться. Открылся замочек, ничего не зазвенело. Я-то знаю, как сигнал работает, мне показали. Звон должен пойти, чтобы все слышали. Ничего себе — это я заклятье снял, что ли?
Но радоваться некогда. Приоткрыл я калитку, высунулся наружу. Так, отлично. Теперь прикрыть тихонько, чтоб незаметно было, замочек пристроить, и обратно…
— Здравствуй, друг Дмитрий, — сказал Альфрид. — Вот и свиделись.
Глава 31
— Где тебя черти носят, друг Альфрид? — спрашиваю от неожиданности. Напугал он меня, как я только что Верочку. — Думал, поймали тебя.
Полуэльв зубы оскалил, отвечает:
— А ты хотел, чтобы меня поймали, друг?
Ну, я на провокационные вопросы не отвечаю. Говорю:
— Ты осторожней, тут охрана.
Он будто не слышит. Говорит:
— Добыча где? Учти, я всё знаю. Где шавка с камнем?
— В порядке шавка. В доме, камень на ней.
— Неси её сюда.
— Э, погоди, — говорю, — как это — неси? Мы так не договаривались.
— Неси камень! — рычит Альфрид. — Хватит болтать, сын человека!
Это он меня обозвал так — изысканно.
— Не рычи, — отвечаю. — Сам сбежал, когда мы добычу несли, а теперь права качаешь.
Он аж взвился от злости, рот разевает, сказать ничего не может.
А я ему:
— Собачка сейчас у хозяйки дома, под присмотром. Надёжней не бывает. Башку я ей откручивать не буду. Мне работу дали денежную, дураком буду, если в нужник её спущу. Лучше способ найди, как камень снять. Ты же у нас потомок эльвов. Короче — с меня собачка, с тебя — колдовство.
Отдышался он, зашипел:
— Так и знал, что ты предатель! Крыса!
— Сам ты крыса. Кто гоба нашего кончить хотел?
— Гобы — никто! — рычит Альфрид. — Орги — никто! Грязь под ногами, подтереть и бросить! Любой эльв это знает!
— Слушай, — говорю ему — мирно так, сам себе удивляюсь. Чем больше он злится, тем я холодней становлюсь. — У меня знакомая эльвийка есть. Попрошу её, она придумает, как снять заклятье. Если все эльвы такие умные, как ты говоришь, она сможет.
Застыл он, на меня смотрит, глаза пустые сделались — прямо статуя.
— Хорошо, — сказал наконец, — друг Дмитрий. Я тебя понял. Я скоро приду — снимать заклятье.
Кивнул он мне на прощанье, отступил на шаг.
Я ножик в рукав обратно поглубже задвинул, выдохнул. В следующую секунду у меня свет выключили.
Открываю глаза — лежу лицом вниз, на мне Альфрид сидит, меня за ворот держит. Увидел, что я очухался, наклонился и шипит, как змей:
— Тихо… дёрнешься — убью.
Чувствую, кольнуло меня в почку. Что там у него — шило?
— Ты спятил… — хриплю.
Он ворот мне потуже скрутил, а сам покашливает — смеётся так:
— Ты дурак, Дмитрий… я умнее всех вас, вместе взятых, вместе с твоими любимыми гобами… оргами… Сейчас я тебя отпущу, ты встанешь. Не вздумай дёргаться, кричать. Жалеть не стану, крыса. Нож в печень — и конец! Кивни, если понял.
А я и кивнуть-то не могу — так он мне горло пережал.
Засмеялся он опять тихонько, ворот мой отпустил.
Поднялись мы — как любовнички, в обнимку.
Он меня покрепче обнял, эдак по дружески, говорит:
— Сейчас веди меня к дому, да смотри — если что, тебе первому смерть.
Чувствую, нож его кожу мне проколол, ещё немного, и кровь польётся.
— Ты не уйдёшь, — говорю. — Давай по-хорошему разойдёмся…
— Уйду, — он ухмыляется. — Шевели ногами!
Пошли. Думаю — если кто сейчас навстречу попадётся, конец. Альфрид запаникует, ножиком чикнет — и привет. Как говорится: он уважать себя заставил, и лучше выдумать не
