спальне свет, улеглись в кровать. Разумеется, о сне речи не было, мы будем просто разговаривать и обниматься, потому что в ближайший месяц будем этого лишены. — Вот буквально вчера я был безгранично счастлив, — он прижал меня к себе, — а сегодня… с самого утра всё через…. Видимо, это моя судьба — всё время ощущение беспомощности будет присутствовать в моей жизни. Я же все десять последних лет жил с этим чувством, — Руслан тяжело вздохнул, пока я, затаившись, ждала, чтобы он выговорился. — Хотя нет. Я и раньше был знаком с этим чувством, с самой армии. Сначала — когда не смог помочь друзьям, пока они умирали, потом — когда не мог сказать всем, что знал о намерениях нашего командования просто-напросто таким образом убрать людей, которые много знали. После, казалось, я перестал быть беспомощным, когда смог отомстить за друзей, вот только это не вернуло их к жизни, — Беркут на минуту замолчал, раздумывая над чем-то. — Нет, это, скорее, безысходность. Да, точно. И безысходность дальше, когда я ничего не мог сделать, чтобы избавиться от тех ужасных воспоминаний и чувства вины. Я и сейчас не могу, да и, наверное, никогда не получится.
— Такое не забывается, к сожалению, — вздыхая, прошептала я, обнимая его покрепче.
— И так всю жизнь, понимаешь? Не одно, так другое. Сначала мучился от чувства вины, потом отомстил и встретил вдруг тебя. И опять ничего не мог поделать, абсолютно! Ведь, даже если бы Леший не стал препятствовать — у меня же всё равно совсем не было шансов. Потом шанс появился — ты сама приехала, и я обрёл настоящее счастье, а теперь вот опять. Почему, когда у меня что-то налаживается — всё обязательно резко летит к чёртовой матери? — невесело усмехнулся Руслан. — Что со мной не так? Где я так нагрешил?
— Это не с тобой не так, так ведь у всех, — решила я его подбодрить. — Я же сейчас, слушая тебя, понимаю, что и у меня то же самое, с самого детства. Например, я вот всегда считала себя уродиной, и….
— С ума сошла?! — воскликнул он, перебивая.
— Погоди возмущаться, — улыбнулась я. — Так вот, так не только я считала, меня в детстве за внешность очень сильно дразнили. Слышал песню про мальчика, который дедушку лопатой убил? — засмеялась я, вспоминая ненавистную песенку, преследовавшую меня очень долго.
— Рыжий, конопатый? — тоже засмеялся Беркут.
— Угу. И вот это мне сейчас смешно, а тогда было очень обидно, но я ничего не могла с этим сделать, внешность же не поменять в десять лет так, как тебе хочется. Да даже сейчас не поменять, я столько не зарабатываю, а уж тогда и подавно, и я тоже была беспомощна, приходилось просто терпеть. А потом всё наладилось, — я сглотнула, боясь напоминать Руслану о Ване. Надо же, мы оба боимся напоминать друг другу об одном и том же человеке! Но мы не должны бояться сказать что-то не то, нужно быть честными, поэтому я продолжу. — Наладилось, потому что главный дразнящий внезапно решил, что я очень даже ничего.
— И правильно решил, — улыбнулся Руслан, вопреки моим ожиданиям. — Ты моё солнце.
— Вот! — торжественно продолжила я. — И я стала счастливой, а потом, как и у тебя — снова беспомощность и безысходность: я ничего не могла сделать, та ситуация не зависела ни от кого, так просто случилось. И всё, пропасть, и не только для меня. И опять на несколько лет. Теперь появился ты, и, как только я поверила, что могу быть снова счастлива, судьба вновь преподнесла трудности. Точнее, это просто препятствие, совсем небольшое, — я нежно поцеловала Беркута в щёку, — и мы его преодолеем. Я не собираюсь больше убиваться и жалеть себя! Подумаешь, всего лишь месяц! Что нам этот месяц, когда впереди вся жизнь!?
— Как же я рад это слышать, — прошептал он.
— Я от тебя никуда не денусь, — пообещала я, желая, чтобы ему хоть немного стало легче. — Только если ты сам вдруг….
— Не продолжай, — перебил Руслан.
— Ну…, — протянула я игриво, — ты вот, например, официально до сих пор не позвал меня замуж, а я ведь уже лежу в твоей постели!
— С кольцом, которое, вроде как, и есть предложение, — смеясь, заметил Беркут.
— Ничего не знаю! — пропела я. — Слов не было! А каждая женщина мечтает….
— Выходи за меня, рыжая, — он сильнее сжал меня в своих объятиях.
— Да хватит меня перебивать! — возмутилась я.
— Отвечай! — прорычал он. — А то я сейчас тоже выделываться начну. Если так подумать, то ты не ответила, а уже лежишь в моей постели! Как не стыдно?! — в шутку ужаснулся Руслан.
Как же хорошо, что неприятные темы, кажется, позади, и что я ошибалась насчёт безвозвратно потерянного хорошего настроения для нас обоих.
— Я согласна! Ты так быстро меняешь свой настрой, — улыбнулась я. — Только что горевал о судьбе-злодейке, а уже смеёшься.
— Это всё ты, — улыбнулся он в ответ. — Ты таким невероятным образом влияешь на меня. Даже страшно, насколько я завишу от тебя. А судьба, всё-таки, вовсе не злодейка, раз подарила мне тебя.
— Это верно, — согласилась я, с любовью погладив его щёку. Глаза уже давно привыкли к темноте, и я смогла разглядеть этот какой-то невероятно тёплый, нет, даже пьяный, взгляд Беркута. — Ты будто пьян!
— Так и есть. Примерно так я себя и чувствую с тобой постоянно. На самом деле, ты понимаешь, что моя жизнь зависит от тебя? Все мои решения, мои действия, да всё!
— Ну, нет, — испугалась я. — Ты всё же как-то жил эти десять лет.
— И удивительно, что смог протянуть так долго. Но вот сейчас этот трюк мне уже точно не повторить, потому что тогда я просто сходил с ума от тоски, мечтая о тебе, а теперь знаю, каково это — находиться в твоих объятиях, видеть, как твои глаза меняются, теплеют, когда ты видишь меня, это же так удивительно! Или знать, что ты подглядываешь в окошко, когда я на улице, — тепло улыбнулся Руслан.
— Но я не могу не подглядывать, это же ты там!
