напрасно горюешь, – подбадривающе улыбнулась Мияна. – У всего есть и положительная сторона. Коли он не специально, и ты не специально, то незачем кого-то упрекать или переживать. Это просто случайность. Не такая уж и плохая. Порой случайности бывают злыми, приносят беды и лишенья. А тут. В каком-то смысле даже романтично.
– Да уж, – буркнула Лала смущённо. – Но может это и правда немножко романтично. Пусть вот теперь восхищается и мучается, что не увидит боле. Спасибо тебе, Мияна, за всё. Мне гораздо легче стало. Хорошо, что мы встретились. И подружились.
– Я тоже очень рада этому, – чистосердечно поведала Мияна.
– Но ты поговори с ним, ладно? Мне будет трудно самой, – попросила её Лала исполненным неуверенности, доверчивости и надежды голоском.
– Конечно, – с готовностью кивнула Мияна. – А можно как-то сделать так, чтоб я попала к Руну человеком? Гораздо лучше говорить о важном, бок о бок находясь, а не из вод таращась. Я без хвоста сама не доплыву к нему до берега, по-моему.
– Что-нибудь обязательно придумаем, – пообещала Лала и разулыбалась. – Ну всё, давай теперь колдовать тебе платьице. Какое-нибудь очень красивенькое.
***
Рун, пока оставался один, не терял время даром. Привычка есть привычка, сначала дела, потом страдания. Смастерил шалаш – мало ли, вдруг Лала и завтра никуда не захочет идти. Пусть лучше будет. Далее ещё сходил за хворостом и припасами. Когда ты с феей объятий, всё равно дел меньше. Вроде и у озера, то есть там, где много воды, а ничего не надо стирать, всё на тебе чистее чистого. Даже из обуви не пахнет совершенно. И самому нет нужды мыться. Странно и не обычно, но к хорошему быстро привыкаешь. Ещё не надо бояться зверей, не нужны никакие предохранительные меры от хищников. В общем, рано или поздно Рун закончил заботиться о житейском, углубившись в свою хандру. Лежал на лужку и глядел в бесконечность неба, слушая как грусть играет на струнах души. Вспомнил вдруг, как ещё недавно собирали вместе веточки, разулыбался, но быстро осознал отчётливо, что этого всего более нет, и ещё сильнее погрузился в тоскливость. Чувствовал, будто ушло что-то прекрасное, чего уже не вернёшь. Однако оно хотя бы было, и память о нём согревала, потому и тоска была светлой, не той что ввергает в депрессию и угнетает. Просто очень-очень грустно.
Человек есть человек, даже в хандре часами не пролежишь без движения. Было жарко, Рун приподнялся попить, всмотрелся на всякий случай вдаль, и тут же сел с удивленным видом. К берегу быстро приближался небольшой серебристый плот, на котором стояли две девушки – Лала и ещё кто-то. Они не гребли, у них не было вёсел, а плот плыл, размеренно и ровно, нисколько не покачиваясь. Рун так и застыл, наблюдая за происходящим дивом. Вскоре плот причалил, сам остановившись в полушаге от суши. Лала воспарила, держа другую девушку за руку, помогла ей сойти на берег. Девушка шла неуверенно нетвёрдой походкой, словно человек после долгой болезни, но при этом цвела жизнью и бодростью. На ней было красивое платье, очень похожее на наряды Лалы – та же короткая юбочка, та же воздушная ткань, та же безупречность пошива. Едва она оказалась на прибрежном песке, плот позади неё рассыпался на отдельные серебряные кусочки, поплывшие белым облачком от берега вглубь, и Рун понял, что это вообще-то стая рыб. Он поднялся на ноги с озадаченным выражением физиономии. Обе девушки неторопливо направились к нему, держась за руки. Рун стоял, дожидаясь их, пытаясь сообразить, что происходит.
– Лала, а это кто с тобой? – спросил он с недоумением, когда девушки приблизились. – Тоже фея?
Личико Лалы было спокойным. Кажется, она уже не горевала. Возможно немного налёта печали просматривалось в глазках, и только.
– Рун, разве ты не узнаёшь? – промолвила она негромко. – Это же Мияна. Русалочка. Я её на время в человека обратила. Чтоб вместе погулять.
– Не, не узнал, – покачал головой Рун, и добавил с осторожным сожалением. – Ох, Лала, поберечь бы тебе магию. А то как восстанавливать-то теперь.
– Прости, – мягко повинилась она.
– Да мне-то за что прощать, – ответил он искренне. – Магия твоя, а не моя. Просто… так безопаснее для тебя.
– Зато Мияне приятно. Походить ножками, платьице поносить. Когда ещё ей выпадет такой случай? – добродушно произнесла Лала.
Мияна смущённо улыбнулась:
– Можно мне тут с вами побыть немножко?
– Вы прям меня за изверга какого-то держите с Лалой, – вздохнул Рун. – Разве я в праве кого-то прогонять или не пускать на этот берег?
– Ну, вдруг тебе неприятно, Рун, что я тут.
– С какой стати? – поинтересовался он. – Мы что, враждуем? Или в ссоре? Вроде нет. Хорошо, что у Лалы есть подруга. Не скучно будет вам вдвоём, я рад.
Мияна весело посмотрела на Лалу. Рун быстро поправил расстеленную на земле куртку, постелил ещё сверху кусок серой материи.
– Вот, садитесь. Если хотите.
– Спасибо, – улыбаясь, поблагодарила Мияна. И снова обратила взор на Лалу. – Он и правда очень милый.
Девушки уселись.
– Ах, как странно, быть человеком. И чудесно, – мечтательно сказала Мияна. – Завидую я вам. Можете идти куда хотите, бывать в разных местах. Столько свободы. А я всю жизнь в озере проведу.
– У вас большое озеро, – заметил Рун. – Просторное. Я вот почти нигде не был. И мой дядя. И бабуля. И много кто ещё из нашей деревни. Что толку, что мы можем ходить? Особо не походишь никуда, когда ты беден. А если и гонит в чужеземье, так только беда или нужда.
– Всё равно, я бы хотела стать человеком навсегда.
– Мияна, я не смогу навсегда, мне это не по силам, – извиняющимся тоном поведала Лала.
– Я понимаю, – отозвалась Мияна с теплотой.
– Не стоит вам становиться человеком насовсем, – чистосердечно поделился мыслью Рун.
– Рун, ты меня на вы называешь? Озёрную русалку? – иронично воззрилась на него Мияна.
– Нельзя тебе человеком становиться, – поправился Рун.
– Почему?
– Без дома, без семьи, без денег. Кто защитит от произвола? Тогда уж надо быть дурнушкой хотя бы. А не такой… красивой. Добром не кончится, поверь. Лала хоть с магией, и фея, и то я переживаю за неё.
– Люди настолько жестоки?
– Жестокости хватает, – кивнул Рун.
– И ты жестокий, Рун?
– Считается, что да. В моей деревне.
– И ты б меня обидел?
– Нет.
– А взял б меня в свой дом, в свою семью? Сестрою?
– Да можно, – задумчиво проронил Рун. – Но этого ж не будет. Зачем и спрашивать. И мы бедны. Навряд ли ты была бы счастлива, живя у нас. Я
