гравия, когда Егор пересек дорожку перед подъездом, и уши вновь заложила ватная тишина, нарушаемая лишь тяжелым прерывистым дыханием Сергея.
— Все настолько… плохо? — прохрипел он.
— Я видывал и хуже, — Чегет распечатал еще одну упаковку бинта. — У тебя хотя бы все конечности на месте.
— Спасибо, успокоил.
Глава 22
Сергей умолк, поскольку каждое слово отдавалось в груди болезненным эхом, и, чтобы хоть на что-то отвлечься, принялся рассматривать зал, хотя взгляд сам собой так и норовил зацепиться за валяющиеся там и тут тела, да еще постоянно сползал на изувеченную руку, с которой возился Чегет.
При свете дня помещение, наверное, выглядело куда более оптимистично. Его торжественность и даже некоторая напыщенность навевала мысли о балах и многолюдных приемах. Большие высокие окна впускали сюда достаточно солнца, рассыпавшего яркие блики, отражаясь от лакированного паркета. Гости входили через широкие двери слева, а на сцене в дальнем конце зала играл пусть небольшой, но живой оркестр, о чем свидетельствовал накрытый чехлом рояль и сгрудившиеся в углу пюпитры.
Забавно, но привитый массовой культурой образ оборотней ассоциировался с чем угодно, но только не с балами и живыми концертами. И, напротив, совсем не забавной представлялась мысль о том, что в этом зале порой собирались десятки этих… существ.
Параллельная вселенная…
Сбоку от сцены находилась та самая дверь, о которой говорил Чегет, но в ее глубине царила непроницаемая темнота, не позволявшая ничего рассмотреть. Виднелись только смутные очертания…
Сергей вздрогнул.
— Чег… там… — прошептал он, не мигая глядя в черноту дверного проема.
Чегет все понял без лишних объяснений и чуть заметно кивнул. Его правая рука скользнула к винтовке и осторожно сняла ее с предохранителя. Миг — и он уже стоял на ногах с оружием наизготовку, указательный палец застыл на спусковом крючке.
Сноп света выхватил из темноты фигуру большой рыжей собаки, что застыла в дверях, подобравшись, будто взведенная пружина. Коротко блеснули два зеленоватых глаза. Псина не шевелилась, но в ее напряженной неподвижности ощущалась угроза, скрытая мощь, готовая взорваться в любую секунду.
Сергей затаил дыхание, ожидая щелчка затвора, но Чегет почему-то медлил. Собака слегка приоткрыла пасть, и Сергей не столько услышал, сколько всем телом ощутил глухое низкое ворчание, от которого сердце в груди оторвалось и ухнуло вниз. Древние, дремавшие доселе инстинкты, еще помнившие рык, доносившийся из первобытной тьмы времен, вздыбили волосы на его затылке. Ноги сами собой попытались дать деру, но, парализованные страхом, смогли лишь судорожно дернуться. А потом…
А потом Чегет медленно опустил винтовку.
— Чт… что ты делаешь?! — зашипел Сергей, но тот лишь цыкнул на него.
— Ради всего святого, не шевелись, — процедил Чегет уголком рта, делая шаг назад и поднимая пустые руки перед собой.
Убедившись в отсутствии угрозы, собака медленно двинулась вперед, осторожно перешагивая широкими лапами через разбросанные по полу трупы. Сергей как завороженный следил за ней, не в силах оторвать взгляд. Да, она была огромной, много больше любой из тех, что ему доводилось встречать на улице и во время редких визитов в клуб Ларисы. Однако в ее фигуре не ощущалось тяжеловесности, она удачно сочетала силу и мощь, буквально излучаемые перекатывающимися под короткой шерстью буграми мускулов, с упругой гибкостью и даже утонченностью. Подобное сочетание он раньше встречал, только наблюдая за демонстрационными полетами реактивных истребителей. Грозная и стремительная красота, заставляющая врагов цепенеть от страха и наполняющая восторгом сердца союзников.
Собака опустила голову и водила носом из стороны в сторону, обнюхивая покойников. Все это происходило в полном молчании, и только у тела последнего оборотня, того самого, который напал на Сергея, из ее пасти вырвался отрывистый рык, на мгновение обнаживший острые клыки.
Когда с осмотром разгрома было покончено, рыжая бестия, наконец, обратила свое внимание на застывших точно статуи Сергея с Чегетом и направилась в их сторону.
Сергей совершенно оцепенел и даже дышать перестал. Время загустело как патока, беспощадно растягивая каждую секунду. Собака подошла вплотную, нависнув над ним и всматриваясь в его лицо большими глазами, в которых читался отнюдь не звериный интеллект. Вокруг ее пасти темнели потеки запекшейся крови, и Сергей безуспешно гнал от себя мысли о том, что его собственная кровь вполне может к ним присоединиться. В конце концов, он не выдержал этой пытки и зажмурился, и только осязание осталось на страже, докладывая о скользнувших по щеке усах, о теплом дыхании, щекочущем шею, о легких прикосновениях к израненной руке…
Больше ничего не происходило, и Сергей рискнул приоткрыть один глаз. Собака сидела на полу перед ним, склонив голову набок и, казалось, о чем-то раздумывая. Она бросила короткий взгляд на застывшего как изваяние Чегета, после чего, не отрывая глаз от ничего не понимающего Сергея, неторопливо и даже величественно подняла правую лапу…
И Чегет медленно, точно срубленная секвойя, переломился в поясе и, низко склонившись, почтительно взял ее лапу в свои руки и прикоснулся к ней губами.
Если раньше Сергею казалось, что его привычный мир перевернулся с ног на голову, то теперь он вообще вывернулся наизнанку. Он чувствовал, как беспомощно отвисла его челюсть, и понимал, что выглядит невероятно глупо, но ничего не мог с собой поделать. Не успел он ничего толком сообразить, как собака вдруг вытянулась вверх, расправляя плечи, и…
Потом Сергей вспоминал странное ощущение движения, как будто из картины мира вырезали кусок, который мгновенно умчался за горизонт, а ему на смену прилетел другой, встав точно на то же место. И все это за ничтожную долю секунды. Ни тебе пугающих трансформаций, сопровождаемых тошнотворным хрустом выворачиваемых суставов, ни леденящих душу завываний или иных спецэффектов.
Теперь перед ним на корточках сидела обнаженная симпатичная девушка, которая машинально провела ладонью по губам, смахнув бурые крошки засохшей крови.
— Ну вот мы и свиделись, Сережа, — она одарила его короткой как вспышка чуть печальной улыбкой. — Я — Оксана Вельгер.
Его язык заерзал в пересохшем рту, собираясь брякнуть: «Очень приятно», но отвалившаяся челюсть, к счастью, не позволила ему так опозориться.
— Я сожалею, что все вышло так… неудачно. Это моя вина, — Оксана подвинулась ближе, осматривая его ранения. — Двое попытались улизнуть по лестнице следом за мной. С Вестой я разобралась, а вот Астрей прошмыгнул. Вот зараза! Я ведь обещала, что прикончу его первым, а вышло все с точностью до наоборот. Он сдох последним, да и упокоила его не я.
Она оглянулась на трупы и одобрительно кивнула Чегету.
— А ты и вправду хорош!
— Благодарю, — кратко отозвался тот, продолжая стоять, вытянувшись по
