На следующий день возвратились разведчики, преследовавшие киовов. Они донесли, что последние удалялись, не делая остановок в пути, и таким образом не выказывали намерения предпринять враждебные действия в ближайшее время. Затем наступили дни покоя, но для меня это было время, полное забот. Сэму, Дику и Вилю понравилось гостеприимство апачей, и они основательно отдохнули. Единственным занятием, которому предавался Хоукенс, были его ежедневные верховые прогулки на Мэри, которая, как он сам выражался, обучалась «тонкостям искусства» и привыкала к особенностям его езды.
Я, однако, не сидел сложа руки. Виннету взял меня в «индейскую школу». Мы часто уезжали на целый день, совершая далекие поездки, во время которых я должен был упражняться во всем, что касалось войны и охоты. Мы много блуждали по лесам, и благодаря этому я стал хорошим следопытом. Часто Виннету прятался от меня и давал мне задание отыскать его. Он делал все возможное, чтобы замести свои следы, а я усердно старался их найти. Как часто скрывался он в густом кустарнике или стоял в водах Рио-Пекос под прикрытием свисающих ветвей, наблюдая, как я его разыскиваю. Он обращал внимание на мои ошибки и показывал на своем примере, как я должен поступать, что делать и чего избегать. Это было великолепное обучение, в котором он участвовал с такой же охотой, с какой я был его учеником. К тому же ни одна похвала не сорвалась с его уст, как не коснулось моего слуха и то, что мы подразумеваем под «порицанием». Мастер ловкости и проворства, столь необходимых в жизни, он был также мастером преподавания.
Как часто я приходил домой разбитый и усталый, но и тогда мне не было покоя. Я хотел выучить язык апачей и брал в пуэбло уроки. Ншо-Чи обучала меня наречию мескалеров, Инчу-Чуна – языку ланеров, а Виннету – диалекту наваев. Так как все эти языки были родственными и не отличались обилием слов, то мое обучение проходило весьма успешно.
Когда мы с Виннету уходили недалеко от пуэбло, случалось, что и Ншо-Чи участвовала в наших вылазках. Она искренне и горячо радовалась, когда я хорошо выполнял свои задания.
Однажды, находясь в лесу, Виннету велел мне куда-нибудь удалиться и вернуться обратно по прошествии трех четвертей часа. Вернувшись и не найдя их на старом месте, я должен был найти Ншо-Чи, которая очень хорошо умела прятаться.
Итак, я отошел на значительное расстояние, обождал там назначенное время и возвратился назад. Следы обоих ушедших были вначале довольно ясны. Но затем отпечатки ног индеанки внезапно потерялись. Я, правда, знал, что у нее исключительно легкая походка, но земля была мягкая, и, безусловно, должен был сохраниться след. И все же я не находил ровно ничего, ни одного помятого или сорванного растения, хотя как раз на этом месте были обильные заросли нежного мха. Только следы Виннету были ясно видны. Но на них я не обращал внимания, так как должен был искать не индейца, а его сестру. Он наверняка находился вблизи, чтобы втайне наблюдать за сделанными мною ошибками.
Я снова и снова кружил в поисках, но не находил никаких примет.
Это было странно. Я еще раз обдумал: непременно должны были остаться следы, так как здесь ни одна нога не могла коснуться земли без того, чтобы мягкий мох не выдал ее присутствия. Коснуться земли? А что если Ншо-Чи ее совсем не касалась?
Я исследовал следы Виннету, они были глубоко вдавлены, гораздо глубже прежнего. Не перенес ли он свою сестру на руках? Таким образом, с задачей, которую он поставил передо мной, и которая, на его взгляд, была очень сложной, я справился, предположив, что Виннету перенес сестру на руках.
Благодаря ноше его следы стали глубже. Итак, мне надо было установить, в каком направлении скрылась индеанка. Но искать ее по следам на земле более не имело смысла, и я обратил внимание на другие признаки. Если Виннету проходил по лесу один, то руки его были свободны, и он без труда пробирался через кустарник. Если же при этом он нес свою сестру, то на его пути должны оказаться поломанные ветви. Я шел по следам индейца, но главное внимание обращал не на них, а на окружавшие меня заросли. И в самом деле, проходя по лесу вместе со своей ношей, он не мог отстранять ветви с дороги, Ншо-Чи тоже не догадалась этого сделать, и я постоянно находил поломанные кусты и смятые листья. Всего этого я не замечал раньше, в тех местах, где Виннету шел один.
Следы вели к лесной поляне и пересекали ее. По ту сторону поляны, вероятно, спрятались они оба, втайне довольные тем, что мне невозможно будет выполнить задание. Я мог бы просто перейти полянку, но решил застать их врасплох. Поэтому стал осторожно пробираться вокруг поляны, все время оставаясь закрытым от их глаз.
Миновав поляну, я принялся снова отыскивать следы Виннету. Если он направился дальше, то след обнаружится, если же я ничего не найду, то станет ясно, что он спрятался вместе с Ншо-Чи. Я лег на землю и бесшумно пополз вперед, стараясь при этом находиться под прикрытием кустов и деревьев. На земле не было видно ни малейшего отпечатка ноги. Следовательно, они спрятались, и скорее всего у того самого края поляны, где кончались следы, по которым я шел до сих пор.
Тихо, совсем тихо пополз я к тому месту. Я должен был соблюдать необыкновенную осторожность, так как малейший шум мог достичь их тонкого слуха. Это удалось мне лучше, чем я ожидал: я сразу увидел их обоих. Они сидели рядом спиной ко мне посреди кустов дикой сливы, и, очевидно, ожидали увидеть меня с противоположной стороны. Они разговаривали шепотом, и слова я не мог разобрать.
Я подполз ближе, чрезвычайно радуясь тому, что застал их врасплох. Они были настолько близко от меня, что я мог дотронуться до них рукой. Уже собираясь вытянуть руку, чтобы схватить Виннету, я был внезапно остановлен его словами:
– Не пойти ли мне за ним?
– Нет, – ответила Ншо-Чи, – он придет сам.
– Он не придет.
– Придет!
– Моя сестра ошибается. Он усвоил все очень быстро. Но твои следы идут по воздуху, как сможет он их найти?
– Он найдет их! Брат мой Виннету сказал мне, что Разящую Руку невозможно больше ввести в заблуждение. Почему же теперь брат мой говорит обратное?
– Потому что сегодня ему предстоит выполнить самое трудное задание. Его глаза могут отыскать любой след, твои же следы можно прочесть только мыслью, а этого он еще не умеет.
– Но он все-таки придет, потому что он может все, что захочет.
Она прошептала эти слова, но в ее голосе слышалось столько доверия и уверенности, что я мог этим гордиться.
– Да, я не знал еще человека, который обладал бы такой находчивостью! Есть только одно, перед чем он теряется, и это причиняет Виннету боль.
– Что же это?
– Желание, которое имеется у каждого из нас.
Как раз в этот момент я хотел обнаружить свое присутствие, но Виннету заговорил о желании, и это заставило меня выждать. Какое желание этого человека я не исполнил бы с удовольствием? Они чего-то желали и не говорили мне об этом, думая, что я не исполню его. Может быть, я сейчас услышу, в чем оно заключается… Поэтому я решил молчать и слушать.
