Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Одзава: Да. Приезжая в Окусигу, Роберт Манн говорил, что хорошо бы сделать нечто подобное и в Европе. С этого все началось.
Мураками: И все же ваша специальность – управление оркестром. Странно, что при этом в вашей академии акцент делается на струнные квартеты. С чем это связано?
Одзава: Да, мне часто об этом говорят. В свое время, учась у профессора Сайто, я освоил практически весь основной репертуар струнных квартетов. В дальнейшем мне это очень пригодилось. Конечно, когда приходится исполнять незнакомые произведения, такие как квартеты Яначека или Сметаны в этот раз, необходимо изучить их заранее. У того же Гайдна множество неизвестных произведений, которые приходится изучать. И все же моя главная задача здесь – выбрать и привезти хороших преподавателей. Если это удалось, остальное получится. Принцип одинаков как для Японии, так и для Европы.
Мураками: Вы наблюдаете, как работают на занятиях преподаватели, и даете дополнительные рекомендации.
Одзава: Да, могу что-то сказать, если нужно, иногда слушаю молча, порой советую что-то, если спрашивают моего мнения. В любом случае обучение ведут преподаватели.
Мураками: Но только для струнных?
Одзава: Изначально мы исходили из того, что струнный квартет – основа ансамбля. Я думал добавить духовые. Общался с преподавателями флейты и гобоя, но совместить будет сложно. Слишком большой объем.
Мураками: А фортепиано?
Одзава: Фортепиано не будет. Иначе атмосфера будет уже не та. Например, фортепианное трио – это по сути три солиста. А струнный квартет создает основу для ансамбля.
Мураками: Со стороны мне показалось интересным, что первая и вторая скрипки меняются местами в зависимости от музыкальной части. Хотя обычно первая скрипка – это более опытный или более талантливый музыкант. У вас иначе.
Одзава: И это очень правильно. Такой подход мы начали практиковать в Окусиге, и здесь делаем так же. Все наши скрипачи, независимо от способностей, играют и первую, и вторую скрипку.
Мураками: Полезно ли управление струнным квартетом лично для вас, для вашей музыкальной деятельности?
Одзава: Думаю, полезно. Например, приходится очень внимательно читать ноты. Как ни крути, всего четыре партии. Но квартет – не значит просто. В нем собраны всевозможные музыкальные элементы.
Мураками: Наблюдая мастер-класс Роберта Манна, я заметил, что в своих замечаниях он очень постоянен. Он слушал исполнения разных групп и каждой давал подробные рекомендации, но почти всегда одни и те же. Во-первых, советовал уделять больше внимания средним голосам. В струнном квартете подобный баланс очень важен.
Одзава: Да. В европейском ансамбле средний голос имеет большое значение.
Мураками: В последнее время даже в оркестрах средним голосам стали уделять внимание. Если можно так выразиться, музыка стала более камерной.
Одзава: Верно. Так делают все хорошие коллективы. Для большего колорита.
Мураками: Но ученик, мечтающий стать солистом, старается качественно сыграть основную тему, при этом он почти не представляет, что значит вести средний голос. Для этого его ставят второй скрипкой в квартете.
Одзава: Пожалуй, вы правы. Исполнитель среднего голоса видит музыку изнутри. А это, пожалуй, главное. Поскольку развивает слух. Конечно, альт или виолончель больше ориентированы на ансамбль, чем скрипка, но у нас они могут заглянуть глубже.
Мураками: Еще Манн часто повторял, что указание пиано не означает «играть слабо». Пиано – это половина форте, поэтому играть надо тихо, но с силой. Он повторил это множество раз.
Одзава: Верно. Некоторые ошибочно воспринимают пиано как «играть мягко». Манн имеет в виду, что даже если звук тихий, надо сделать так, чтобы он был отчетливо слышен. Слабый звук нужно наполнить ритмом, наполнить эмоциями – вот о чем он говорил. О том, что нужно создать модуляцию. Именно на этом более полувека строилось исполнение его струнного квартета.
Мураками: Звучание Джульярдского квартета такое и есть. Четко модулированное, прозрачное, абсолютно аналитическое. Европейцам, наверное, чужд такой подход.
Одзава: Да. Европейцы сказали бы, что нужно больше размытости, атмосферности. Но Манн стремится четко передать замысел композитора. Его цель – аккуратно донести звук до зрителя. Честно, без неопределенности.
Мураками: Еще он часто повторял: «Не слышу» (I can’t hear you). Например, когда в диминуэндо не слышался последний звук. Наверное, сложно отчетливо сыграть слабый звук.
Одзава: Так и есть. И еще он часто говорит, что, если хочешь четко сыграть слабый звук, надо предыдущий звук сыграть с небольшим усилием. Он прекрасно просчитывает подобные вещи.
Мураками: Он говорил: «Здесь этот звук слышен, но его не услышат в большом зале».
Одзава: Да, это результат многолетнего опыта. Он ведь опытнейший музыкант. Даже в маленьком зале всегда играет как в большом.
Мураками: Когда я спросил об этом у Садао Харады, он ответил, что настоящий звук слышен одинаково и в маленьком, и в большом зале. И что варьировать звучание в зависимости от размеров зала скорее неправильно.
Одзава: Да, очень верная установка. Хоть и трудновыполнимая.
Мураками: Но, похоже, учеников немного пугает, что в Женеве концерт проходит в «Виктория-холле», а в Париже – в «Гаво». Совсем разная акустика.
Одзава: Верно. Без хорошей подготовки и умения слышать друг друга тут не обойтись.
Мураками: Еще Манн часто повторял: «Говорите!» (Speak!) Не «пойте», а именно «говорите».
Одзава: Это более широкое понятие, чем петь. Имеется в виду не только пение. Петь – это вот: у-а-а-а-а. (Широко разводит руки в стороны.) А нужно не только это – хотя и это, конечно, тоже. Нужно четко обозначить начало и конец пения. Осознавать каждый этап. Думаю, он это имел в виду.
Мураками: Он сказал, что у каждого композитора свой специфичный язык, на котором нужно уметь говорить.
Одзава: Имеется в виду композиторский стиль. Умение владеть уникальным композиторским голосом.
Мураками: Еще он говорил, что Сметана говорит по-чешски, а Равель – по-французски, и это надо учитывать. Такая ремарка показалась мне очень интересной. Во всяком случае, Манн привык четко излагать свое мнение, если нужно – повторять по нескольку раз. Его метод преподавания практически не зависит от собеседника. У него своя устоявшаяся философия, которую он отстаивает.
Одзава: Все его замечания основаны на опыте. У него свой подход. Он дольше, чем кто бы то ни было, занимается исключительно камерной музыкой, его опыт огромен.
Мураками: Его методика преподавания порой расходится с установками Памелы, Имаи или Харады.
Одзава: Ничего удивительного. Я всегда повторяю ученикам: если мнения преподавателей расходятся – это нормально. То же самое я говорю преподавателям и Манну. Разные мнения – это естественно. Мы ведь имеем дело с музыкой. Именно это делает ее интересной. А бывает, что они говорят разное, но ведут в итоге к одному и тому же. Конечно, не всегда.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
