Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
— Давай Бродский, разбуди-ка его! — тихонько подтолкнула волкодава, — а то гад такой спит, внимания не обращает.
Пес встрепенулся, поднял уши, радостно забил хвостом и потянулся ко мне.
— Нет, нет. Его! Не меня, — я умудрилась вытащить руку из-под одеяла и отвернула собачью морду в сторону мужа.
При виде любимого хозяина здоровенный волкодав заскулил как щенок и смачно провел языкам по мужской физиономии — от подбородка до самого лба.
Паша во сне улыбнулся, проворчал сонное «шалунья» и приобнял пса. Тот от восторга чуть не обделался и принялся лизать с особым восторгом.
Спустя минуту Павел понял, что творится что-то неладное и открыл глава.
— Пошел отсюда! — раздался гневный мужской вопль, а я, давясь от смеха, уткнулась в подушку, — ишь чего удумал! Лизаться! А ты чего ржешь?
— Дежавю накрыло. Все как в старые давние времена.
— Ага. Только козы для полной радости не хватает.
— Так, давай, съездим, заберем ее. У тебя места много — всем хватит. Молоко по утрам будет. Заодно удобрениями торговать начнем.
— Нет спасибо, — ворчал Паша, сталкивая с кровати сопротивляющегося пса.
— Или я могу поставить тебе козу на будильник.
— Я тебе поставлю, — в шутку пригрозил он и поднялся с кровати.
— Ты куда?
— Пойду умоюсь, а то приятного в собачьих слюнях мало. Да и гулять с ним пора. Потому что, если он наложит кучу на паркет, придется лопатой все это добро сгребать.
Я поудобнее устроилась на подушках, и с улыбкой на губах слушала, как Павел собирается и ворчит:
— Притащил тебя на свою голову. Теперь никакого покоя! — впрочем раздражения в голосе не было. Скорее тщательно скрываемая радость.
Вот так мы и начали нашу новую жизнь, в которой нашлось место не только для нас двоих, но и для лохматого жителя леса. Бродский на удивление хорошо адаптировался к городской жизни, и почти не доставлял проблем, даже перестал трусить. Когда мы выходили с ним во двор, он вышагивал с чувством собственного достоинства и снисходительно поглядывал на судорожно тявкающих чихуахуа, которые на его фоне казались не крупнее обычной мыши. Даже соседский задиристый питбуль с уважением отходил в сторону, когда Бродский появлялся в поле зрения. Волкодав был смышлен, и сразу принял наши правила, а когда мы ходили на занятия, с удовольствием выполнял все команды, особенно если за это давали вкусняшку. А еще он был предан до умопомрачения, и был истинным защитником своей семьи, то есть нас. В результате, спустя пару месяцев даже я, поначалу скептично относясь к его появлению, сдалась и признала, что это чудовище наше, родное.
Когда появился ребенок, Бродский очень трепетно к этому отнесся. Он мог часами сидеть возле детской кроватки и следить за тем, чтобы никто не потревожил покой малыша. Во время прогулки, он не отходил ни на шаг от коляски и бдительным взглядом ощупывал каждого, кто к нам подходил ближе, чем на пять метров, будь то человек, собака, кошка. Да что угодно. Он был готов тут же встать на нашу защиту, напрочь позабыв о том, что существо он крайне трусливое. Абсолютная преданность, которую он как великий дар преподнёс людям. И мы отвечали ему искренней любовью.
Эпилог
— Где мой богатырь? — пробасил Павел, протягивая руки, чтобы забрать у меня Андрюшку.
Да. Анфиса у нас не получилась. Получился Андрюшка. И это здорово.
— Руки помыл?
— Помыл.
— А…
— И ноги помыл, если это тебя волнует.
— Дурак! — фыркнула и протянула ему притихшего сына, — Осторожнее. Он только поел.
— Не переживай. Справлюсь. Иди собирайся.
Я не думала переживать. Грозный лесной маньяк оказался чутким и заботливым папашей. Он по-прежнему много работал, обеспечивая достойную жизнь своей семье, но у него всегда находилось для нас достаточно времени, чтобы показать свою заботу и любовь. Про таких мужиков обычно говорят, с ним как за каменной стеной. И это чистая правда.
Иногда становилось жутко от мысли о том, что я могла заправить бак, и тогда моя машина не заглохла бы в лесу. Или о том, что мы могли мимолетно пересечься и разойтись как в море корабли. Я рада, что все сложилось именно так.
Пока Павел занимался с сыном, я оделась, сложила в пакет контейнеры с едой, которые заранее приготовила, достала детскую сумку.
— Готова. Можем одеваться.
— Отлично.
— Паш, только в магазин давай заедем, хлеба нет, да и фруктов с овощами надо бы прикупить. Да и Бродский там уже неделю сидит, сожрал, наверное, все, что можно.
В городе было так жарко, что нам пришлось оставить псину у смотрителя.
— Как скажешь.
Обожаю его вот за это «как скажешь».
Спустя пятнадцать минут мы утрамбовывались в машину — любопытного Андрюху, глазеющего по сторонам, в кресло на заднее сиденье, сумки и пакеты в багажник. К выходным на даче готовы.
По дороге, как и договаривались, заехали в супермаркет. Андрюшка к тому времени задремал, мне было жалко его будить, поэтому муж пошел в магазин один, а я осталась с ребенком в машине.
Летние сумерки уже опустились на город, затапливая его удушливой волной. Прогретый за день асфальт щедро делился теплом, вызывая грезы о нежном свежем ветерке. Многие, как и мы, уезжали на выходные на дачу, подальше от городского зноя и суеты. Еще замой мы купили добротный домик в пригороде, и теперь с завидной регулярностью, каждую неделю выбирались туда, чтобы провести выходные на природе. Подышать свежим воздухом, поесть мяса, приготовленного на гриле, да и просто побыть втроем, вдали от проблем.
Автоматические двери супермаркета неспешно разъехались в стороны и на ступенях показался Пашка с двумя огромными пакетами. Ну вот, опять всего набрал! Я проверила все ли в порядке у сына — он крепко спал, прижал кулачок к щеке, и аккуратно, стараясь не шуметь выбралась из машины.
— Куда ты столько всего накупил? — произнесла с легким укором, — мы же всего на два дня едем.
— Ну и что, — муж беспечно пожал плечами, — вкусного много не бывает.
— Это у тебя со времен лесной терапии осталась манера едой в прок запасаться.
— Не ворчи. Лучше багажник открой. У меня руки заняты.
Я подняла дверцу и скептично заглянула внутрь.
— Боже! Какой завал! Зачем тебе пила?
— Хочу сухую яблоню спилить, надо расчистить место для качелей.
Тихо переговариваясь, мы с Пашкой запихивали еду в багажник и не смотрели по сторонам. На пустынной парковке кроме нас больше никого не было. Тихо, пустынно. Даже собак бродячих не было.
И вдруг:
— Мужик, деньги гони, — раздался картавый, прокуренный голос.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
