Руслан нес меня домой на закорках, а я рыдала всю дорогу. Сходила по грибочки! Так он меня еще на попе сидеть заставил, пока я чистила грибы, и о ноге позаботился сразу – и холод приложил, и туго забинтовал лодыжку, - а ягодицы обезболивающим гелем смазал только вечером.
И все же глупостей, за которые мне приходится расплачиваться поротой задницей, мало. Руслану не нравится наказывать, и я стараюсь не огорчать его. Сессии без порки приятнее для нас обоих.
Мой господин любит жесткий секс и… макраме. Вообще, это называется бондаж, но Руслан так увлекся вывязыванием узлов на моем теле, что я порой ощущаю себя вазочкой под кашпо, и в шутку зову Руса мастером макраме. Конечно, не во время сессии.
Руслан фиксирует меня в необычных позах: возбуждающих, унизительных, развратных. И заставляет содрогаться от оргазма, управляя моим телом, как своим. Или оплетает мое тело веревкой, протягивая ее таким образом, что от любого движения мне хочется кончить. А еще он делает фотографии, и самые удачные выкладывает в закрытом БДСМ-форуме, естественно инкогнито и без моего лица. Ему определенно нравятся восторги других пользователей, хвалящих его работу и восхищающихся моим телом. А я сгораю от стыда, когда он вслух читает комментарии, хотя сама дала на это согласие.
Последнее время меня беспокоят всего две вещи. Первая – я все никак не могу забеременеть, хотя мой господин старается изо всех сил. Диана успокаивает, мол, это не страшно, и все случится само собой. И Руслан, и я совершенно здоровы, и беременность – дело времени.
Вторая – ротанговая трость-розга, которую Павел подарил Руслану на день рождения. Она невероятно легкая и с резким свистом разрезает воздух. Что-то подсказывает мне, что совсем скоро моя бедная попка познакомится с этим девайсом.
Сегодня Руслан вернулся домой раньше меня. Очередной форс-мажор – я встречалась с заказчиком, деловой ужин затянулся. Едва я переступила порог квартиры, как сердце трусливо забилось в недобром предчувствии. Руслан стоял в коридоре, скрестив руки на груди и подперев плечом стенку. Губы плотно сжаты, а взгляд такой внимательный и доминантский, что у меня задрожали коленки.
- Тамара. Подойди ко мне.
Ох… «Тамара» вместо «Томы» или «бэси» - верный признак того, что Руслан сердится. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, в чем провинилась, но – увы – ничего не приходит в голову. За что мне просить прощения, если я ни в чем не виновата?
Подхожу, едва передвигая ноги. Руки тянутся к попке, хочется то ли прикрыть ягодицы, то ли погладить перед предстоящей взбучкой. В том, что она будет, у меня нет никаких сомнений.
Руслан берет меня за подбородок, заставляет поднять голову и посмотреть ему в глаза.
Смотрю. Я послушная девочка, я сделаю все, что скажет мой господин.
- Ты ничего не хочешь мне сказать? – спрашивает он.
- О… ну… Я не знаю… В чем я виновата, сэр?
- То есть, ты не знаешь, - усмехается он.
- Н-нет… - И робкая попытка угадать: - Я опоздала, сэр?
- Пойдем.
Он крепко берет меня за руку и ведет в комнату, усаживает на диван и кидает мне на колени вскрытые конверты.
- Три, Тамара! – восклицает он. – Три за один день!
О да, я влипла. Это штрафы за превышение скорости. В тот день я действительно могла… О боже, Руслан с меня шкуру спустит, у него бзик на безопасном вождении. Впрочем, я его понимаю, это лишь забота обо мне.
- И это не какие-то два-три километра, - продолжает он. – Двадцать четыре, Тамара! Семнадцать! И семь!
- Рус, прости… - Я умоляюще складываю руки. – Все обошлось, а больше я никогда…
- Сколько всего, Тамара? – обрывает он.
- Сорок восемь… - бормочу я, догадываясь, зачем он заставил меня считать.
- И еще дюжина за непослушание. У тебя пятнадцать минут, готовься. – И он уходит на кухню.
Шестьдесят?! Шестьдесят ударов ротанговой тростью?! Я задыхаюсь от страха. Я не выдержу столько! Ди рассказывала, каково это, но ей боль в радость, а мне – нет!
Однако возражать я не осмеливаюсь, спешу в спальню, где быстро раздеваюсь, потом – в ванную комнату. Если нет других указаний, то к началу наказания я должна стоять на коленях в гостиной, в углу. Как же это стыдно… Иногда Руслан оставляет меня там надолго, а сам чем-то занимается у меня за спиной. Ожидание хуже самой порки.
На этот раз он зовет меня в спальню сразу.
- Встань сюда, Тамара, - приказывает он. И показывает на пол между его ног. – На четвереньки, задом ко мне.
Что он еще придумал? Я спешу исполнить приказ, замираю… и ойкаю, когда сильные руки хватают меня за бедра и дергают кверху. В такой унизительной позе меня еще не пороли. Я практически повисла вниз головой, упираясь в пол руками, ноги широко разведены, а промежность крепко прижата к паху Руслана.
Он сидит на кровати, ему не нужно придерживать меня, и я чувствую на ягодицах обе ладони.
- Разогрев без счета, бэси, - напоминает он.
А я радуюсь, что я снова его котенок.
Отшлепав меня по заднице до приятного жжения, Руслан велит лечь на кровать. У нас обычная двуспальная кровать, но у нее есть ремни, с помощью которых меня можно фиксировать. Сегодня это навряд ли доставит мне удовольствие.
Так и есть, спустя несколько минут я лежу животом на подушках, распластанная и растянутая для наказания.
- Флоггер, ремень, трость, - объявляет Руслан. – По двадцать, со счетом. Правила ты знаешь.
- Да, сэр.
Ремень и флоггер я точно выдержу, а трость… всего двадцать…
Наивная! После первого же удара тростью, я визжу от боли, как поросенок. Ремни плотно обхватывают запястья и лодыжки, не позволяя вертеться, но я все равно верчусь, извиваюсь, прогибаюсь в пояснице, пытаясь уклониться от следующего удара.
Противный свист в воздухе. Щелчок. И дикая боль, как будто заживо сдирают кожу.
- Три, - терпеливо считает Руслан за меня.
Он всегда так делает, когда слезы и крики не позволяют мне сосредоточиться.
- Я больше не буду! Пожа… А-а-а-а!
- Четыре.
Двадцать? Целых двадцать?!
Больше никаких глупостей!
Эпилог. Руслан
До сих пор не уверен, что я – Доминант, хотя друзья твердят обратное.
- Просто тебе повезло, ты сразу встретил свою сабу, - говорит Лео. – Не пришлось искать.
- Просто ты не садист, - бурчит Павел. – У тебя не было потребности пороть чьи-то задницы.
Но прав Илья, который сказал, что сложное станет простым, когда я пойму главное.
А главное я понял в тот день, когда увидел Тому на больничной койке после выкидыша. «Боже, спасибо, что она жива», - подумал я. И все.
