Нириане были рады видеть союзников-линьяри, тронуты их заботой – и, кажется, несколько пристыжены.
– Нева, – начала капитан корабля нириан, – мы слышали, что вас и вашу команду арестовали незаконные власти. Знайте, что наши жизни теперь в вашем распоряжении, начиная с сегодняшнего дня, и мы будем защищать вас всегда от всех…
Она поперхнулась, тяжело сглотнула и продолжала:
– Я хотела сказать, от тех, кто попытается искать вас на нашей планете, – но похоже, у нас уже не будет дома, куда мы могли бы вернуться.
– В связи с чем возникает интересный вопрос, – вставила Кхари. – Куда нам теперь лететь? Возвращаться на нархи-Вилиньяр?
– Да, но мы должны поступить так же, как капитан Беккер, и сделать обманный маневр. Это лучше, чем возвращаться прямо на планету, как вы полагаете? На тот случай, если кхлеви выделили корабли для преследования «Фоссена».
– Очень это помогло старьевщику, – усмехнулась Лирили.
– Откуда ты знаешь, что ему помогло, а что – нет? – спросила Кхари. – Мы не знаем, что с ними случилось.
Впрочем, это им удалось выяснить очень скоро. Вынырнув из подпространства, они приняли сообщение. Первая его часть была на стандартном, однако пока команда «Балакире» совместно пыталась вспомнить все, что они знали из этого языка, чтобы расшифровать сообщение, его повторили на других языках.
Нириане заволновались:
– Они знают! Они знают об атаке! Возможно, они пошлют помощь. Они говорят на нашем языке.
Нева подняла глаза.
– Я знаю этот голос. Это Таринье! – сказала Кхари.
– Он жив! – воскликнула Мелиренья.
– Конечно, он жив, – подтвердила Лирили так, словно ни минуты в этом не сомневалась. – Я вам всем говорила, что с ним все будет хорошо. Без сомнения, надоедливый ребенок тоже в порядке.
Сообщение повторилось, на этот раз на линьяри, и Нева широко улыбнулась:
– Это Кхорнья.
По мере того, как сообщение повторялось на других языках, они узнавали и иные голоса – голоса Ари, Мири и Карлье; услышав последний голос, Кхари, приходившаяся родственницей Карлье по материнской линии, вздохнула с облегчением.
Когда передача на стандартном повторилась, Нева сказала:
– Этот голос я тоже знаю. Похоже, это голос доброго и щедрого дядюшки Кхорньи, Хафиза; разве нет? До того как мы разделились, он говорил об основании торговой колонии на том спутнике, куда мы отправились на лечение, после…
Другие двое кивнули, показывая, что Неве нет нужды продолжать.
– Видимо, именно там все они сейчас и находятся.
– У меня есть координаты этого спутника, – голос Мелиреньи звенел от радости. – Возможно, Хафиз сможет связаться Федерацией, и они прогонят кхлеви.
Она улыбнулась нирианам:
– Ваш мир еще можно спасти.
Они обнялись так тесно, что их рога соприкоснулись:
– Только бы это было так! – с жаром воскликнула капитан «Фоссена».
Акорна проснулась оттого, что ей в глаза бил яркий свет. Она очень устала, поскольку провела день, составляя планы эвакуации детей. Первый рейс должен был увезти самых младших: они улетали через два дня с Калумом на «Акадецки». Команда «Прибежища» тоже должна была отправить своих младших, однако старшие настояли на том, что они останутся и будут сражаться. Акорна также сделала переводы сообщений для передачи на те языки, которые знала: на язык линьяри, а также на языки Федерации. Однажды кхлеви уже вторгались в пространство Федерации в поисках линьяри; кто может гарантировать, что они не сделают этого снова?
Все это утомило ее настолько, что, добравшись до своей койки, она рухнула на нее и мгновенно провалилась в сон, даже не пожелав Мати доброй ночи.
И вот сейчас Акорну разбудил свет, и первой ее мыслью было, что она проснулась, потому что их поселение атаковали.
Ари стоял на коленях рядом с нею, в нескольких шагах от ее ложа. Он выглядел довольно странно, но не казался встревоженным. Мати, с другой стороны от Акорны, лежала на боку, с головой накрывшись одеялом. Похоже, ей свет не мешал. Акорна протерла глаза.
– В чем дело, Ари? Что-то случилось? – прошептала она.
– Внемли! – сказал он.
– Что? – спросила она, на какое-то мгновение подумав, что сейчас он начнет петь рождественский гимн, хотя и не могла представить, зачем бы ему это делать, если только его не вдохновило на это что-то из прочитанного. Но архаичное слово было единственным, что он произнес на стандартном. Остальное было на языке линьяри.
– Что за свет проникает сквозь занавес шатра? То солнца свет, но Кхорнья – свет луны! – произнес он; голос его звучал тихо и мягко. Очевидно, эти довольно-таки странные слова не являлись сигналом тревоги, – если, конечно, это не был какой-то шифр. Но тогда – чем же вызваны столь странные речи? Может быть, у него жар? Или инфекция? Или отравление? Ведь Акорна не знала, чему может быть подвержен линьяри, потерявший свой рог…
– Ари, ты в порядке? – спросила она. – Ты выглядишь несколько… Не бледным, но каким-то прозрачным. Мне не нравится, как выглядит твоя кожа. И то, что ты говоришь, не очень осмысленно. Дай я пощупаю твой пульс…
Он отступил назад, бормоча:
– Тростник ведь есть тростник, хоть тростником зови его, хоть нет; он не будет благоухать как цветы, но всегда будет таким же изящным и очаровательным, как Кхорнья.
Он сделал ей знак идти следом. Так она и поступила. Чем бы ни оказались его странные слова – зашифрованным сообщением об опасности или симптомом болезни, она едва ли смогла бы не обратить на них внимания.
Сначала Ари подумал, что видит сон. Кхорнья стояла на коленях недалеко от его ложа. Она была окружена очень ярким светом, как если бы излучала его сама, и в глазах ее читалось то же желание, какое он сам чувствовал каждый раз, глядя на нее. Она молчала.
– Кхорнья, – позвал он. – Кхорнья, что-то случилось? На нас напали кхлеви?
Он оглянулся в поисках Таринье, но того не было на его месте. Ничего странного в этом, конечно, тоже не было; в последнее время он часто отсутствовал, работая над переводами и планами эвакуации и, несомненно, болтая с женщинами, даже если они другого вида: «просто чтобы потренироваться», как он сам говорил.
Кхорнья не ответила ему прямо, но вместо этого сказала что-то очень странное. Он подумал, что это может быть шифр; впрочем, в этом случае у него явно не было ключа, чтобы этот шифр разгадать.
– Как я люблю тебя? – спросила она на языке линьяри. – Позволь, я расскажу. Я люблю даже ионный след твоего корабля. Я люблю запах злаков, которыми ты ужинаешь. Я люблю….
– Правда? – спросил Ари. Несмотря на некоторую несвязность ее слов, они были приятны ему. Очевидно, это не шифр, но ее собственные, давно сдерживаемые чувства. Голос ее был такой, как если бы она декламировала стихи, а ее мыслей он и вовсе не слышал. Впрочем, такое случалось с ним и раньше.
