— Ты хочешь, чтобы я вернулся в банк? Тебе доставит удовольствие, если люди будут приходить и глазеть на мое уродство? И я должен буду выслушивать их сочувствия по поводу того, что я стал получеловеком. Думай, что говоришь! Я не собираюсь стать всеобщим посмешищем! Я не намерен демонстрировать свое уродство и собирать зрителей!
— Джонатан, отпусти мою руку, мне больно!
— Ах, тебе больно? А мне, думаешь, приятно сидеть в этой чертовой коляске и чувствовать себя уродом? Запомни, впредь ты будешь делать то, что я потребую! Если я скажу тебе, что ты должна вернуться через десять минут, значит, через десять минут ты обязана быть дома. Поняла?
— Ты не можешь со мной так обходиться, Джонатан. Это безумие! Во что превратится моя жизнь?
— Твоя жизнь закончилась в тот день, когда меня ранили. Закончилась вместе с моей. Запомни это!.. А теперь приготовь мне что-нибудь поесть. Да пошевеливайся!
Прорычав последние слова, он оттолкнул Элизабет от себя, развернул кресло и стал вновь наблюдать за дорогой.
У женщины на глазах выступили слезы.
— Я не знаю, что с тобой произошло, Джонатан? Ты же не умер, ты остался жив. Значит, надо жить. Тебе необходимо выходить из дома и встречаться с людьми, с друзьями. Нельзя прятаться в доме.
— Прятаться? Я не прячусь. Я просто похоронил себя здесь.
— Но доктор сказал, что ты можешь вести почти нормальный образ жизни.
— Почти нормальный! Ха-ха-ха! Я предпочитаю вести или нормальный образ жизни, или никакой. Охотнее всего я оказался бы сейчас на глубине двух метров под землей…
— Джонатан, я не собираюсь хоронить себя вместе с тобой.
Он резко повернулся к ней, его лицо пылало гневом и угрозой.
— Не выводи меня из себя, женщина!
— Джонатан, ты стал совсем другим человеком.
— Ты чертовски права. Я намерен прожить в этом кресле, не выходя из дома, до своего последнего дня.
— Но ведь многое в твоей жизни может стать, как прежде.
— Как прежде? О чем ты говоришь? Разве я могу ходить, как прежде? Могу быть мужчиной, как прежде? Неужели ты не понимаешь, что прежнего мне уже никогда не вернуть? Никогда! И все из-за этого мерзавца Люка Мейджорса. Я живу только ради того дня, когда увижу его вздернутым на виселицу.
В голосе Харриса было столько яда, что Элизабет не выдержала и выбежала из комнаты. Совсем недавно она надеялась, что Джонатан вернется к работе, к своему прежнему образу жизни. Но, судя по его настроению, этого никогда не произойдет. Что же ей теперь делать?
К вечеру Джонатан накачал себя виски и уснул. Такое случалось с ним уже не в первый раз, и Элизабет знала, что он проспит до утра. Почему бы ей не навестить свою старую подругу Сару Грегори, которую она не видела уже несколько дней?
— Добрый вечер, Элизабет, — сказала Сара, радушно открывая дверь и с улыбкой приглашая войти. — Очень рада видеть тебя.
— Может быть, я не вовремя, — извиняющимся тоном произнесла Элизабет. — Я тебе не помешала?
— О чем ты говоришь? — воскликнула Сара. — Мне сейчас так хочется посплетничать с тобой.
Элизабет вошла, и женщины удобно устроились в гостиной.
— Как у тебя дела, Сара?
— Ужасно, Элизабет. Сэм был для меня не только мужем, но и большим другом. Я никак не могу прийти в себя от этого кошмара. Ты не слышала никаких новостей?
— Глухо. Ничего не дало даже крупное вознаграждение, о котором объявил мэр.
— Не понимаю, как этим убийцам удалось так ускользнуть? Просто какое-то наваждение.
— Да, все пошло кувырком.
Сара взяла подругу за руку.
— Тебе, Элизабет, повезло хотя бы в том отношении, что Джонатан остался жив.
— О, Сара, Джонатан совсем не хочет жить, он мечтает о том, чтобы умереть. И мы оба с ним несчастливы. Он никак не может свыкнуться с мыслью, что уже никогда не сможет ходить.
— Не сможет никогда ходить? Об этом я еще не знала. Мне известно только, что у него дела идут к лучшему.
— Он так сильно изменился, Сара. Ему уже никогда не стать таким, каким он был прежде. И теперь он думает только о мести. Я пытаюсь успокоить его, как могу, но мне все труднее находить для него подходящие слова.
— Да, Элизабет, это, должно быть, настоящий кошмар для тебя.
— Ты права. Но когда я начинаю себя жалеть, то понимаю, что это эгоистично.
— Нет, нет, ты не эгоистка, Элизабет. Ты удивительная женщина. Ты очень мужественная. Я не знаю, как я поступила бы в подобной ситуации.
— А я не знаю, что было бы со мной, если бы я вдруг потеряла Джонатана.
Женщины обменялись понимающими печальными взглядами. После недолгого молчания Элизабет стала собираться домой.
— Мне пора идти. Если Джонатан проснется и обнаружит, что меня нет дома, то очень рассердится.
— Я очень рада тому, что ты зашла. Мне так не хватало тебя все это время.
— Если тебе что-либо понадобится, Сара, то дай мне знать.
— И ты тоже. Я все никак не могу прийти в себя после смерти Сэма. Но жизнь продолжается, и я должна жить дальше… В один прекрасный день правосудие свершится, и убийцу повесят. А до того мне остается молить Господа, чтобы дал мне силы и терпение.
Сара проводила подругу до порога, и они расстались.
Элизабет неторопливо шла по темной улице к своему дому. Она погрузилась в размышления о жизни и никого не видела вокруг.
— Элизабет! — вдруг окликнул ее мужской голос.
Она резко повернулась на него и увидела рейнджера Логана, который направлялся через улицу в ее сторону.
— Джек! Не ожидала тебя встретить в этот час.
— Что ты делаешь одна в такое время?
В его голосе звучало беспокойство, и это не осталось для нее незамеченным. Она рассказала ему о встрече с подругой.
— Сара сказала, что до сих пор нет никакой информации о банде.
— Знаю. Прости, я тоже не могу сообщить тебе ничего нового… Могу я проводить тебя до дома? Мне не очень нравится, что ты разгуливаешь по улицам ночью одна.
Элизабет посмотрела на Джека. Перед ней стоял красивый мужчина с могучими плечами, ласки которого она хорошо помнила до сих пор. А дома ее ждал свирепый муж, от которого ничего теперь не услышишь, кроме брани. Ей так не хотелось идти домой!
— Джек, куда угодно, только не домой.
— Элизабет…
Он посмотрел в ее глаза и увидел в них отчаяние одинокого человека.
— Прошу тебя, Джек, не настаивай, чтобы я сейчас возвращалась домой, — произнесла она с грустью.
— Ты понимаешь, о чем просишь? — нежно посмотрел он ей в глаза.
