Когда группа псевдоведьм и псевдоколдунов подошла к оконному ящику с увядшими далиями, Майя грациозно взмахнула рукой. Цветы тут же выпрямились и засверкали красками.
— Публика рукоплещет, — констатировал Сэм, услышав восторженные ахи и охи. — Отличная работа.
— Я передумала насчет угощения. Мое плохое настроение может исправить стаканчик мороженого.
Логан купил ей апельсиновое со сливками и уговорил съесть его во время прогулки по берегу. Приближалось полнолуние. Абсолютно круглой луна должна была стать к концу недели, в солнцестояние.
Полнолуние и солнцестояние означают щедрость. Недаром с ними связаны ритуалы плодородия и просьбы богатого урожая.
— В прошлом году я праздновал солнцестояние в Ирландии, — сказал Сэм. — В графстве Корк есть кромлех. Намного более уютный, чем Стоунхендж. Небо остается светлым до десяти вечера. А когда в конце самого долгого дня года оно начинает темнеть, камни поют.
Ничего не ответив, Майя остановилась и посмотрела на море. «В тысячах миль отсюда лежит другой остров, — подумала она. — И каменный круг, в котором Сэм был год назад».
А она была там же, где всегда. Одинокая ведьма.
— Ты никуда не ездила, — сказал он. — Никогда не была в Ирландии.
— Да.
— Там есть магия, Майя. И в земле, и в воздухе.
Она пошла дальше.
— Магия есть повсюду.
— Я нашел там грот. В скалах на западном побережье.
И понял, что именно туда он уплыл, оставив ее здесь.
Когда Майя остановилась и снова повернулась к нему, Сэм продолжил:
— Три тысячи миль через Атлантику. Его тянула туда собственная кровь. Я знаю, что это такое.
— Ты отправился в Ирландию именно поэтому? Потому что тебя тянула туда кровь?
— Голос крови позвал меня туда, а потом заставил вернуться к тебе. Когда ты сделаешь то, что должна сделать, я отвезу тебя туда и все покажу.
Она изящно лизнула мороженое.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня куда-то везли.
— Я был бы рад поехать с тобой.
— Может быть, когда-нибудь и съезжу. — Она пожала плечами и подошла к полосе прибоя. — Посмотрим, понадобится ли мне компания. Но ты прав, по крайней мере, в одном. Вечер действительно чудесный.
Она откинула голову, наслаждаясь зрелищем звезд и влажным морским воздухом.
— Снимай платье.
Она не изменила позу.
— Извини, не поняла.
— Давай поплаваем.
Майя откусила верхушку конуса.
— Я понимаю, что тебе, как гостю острова, на это наплевать, но у нас есть закон, запрещающий купаться в обнаженном виде на глазах у публики.
— Законы — это те же должностные инструкции, верно? — Он пропустил ее слова мимо ушей и обвел взглядом берег. Конечно, они были не одни, но толпы вокруг не наблюдалось. — Только не говори, что ты стесняешься.
— Я не стесняюсь. Просто соблюдаю осторожность, — поправила она.
— Ладно, уважим твою стыдливость. — Сэм развел руки, и их окутал огромный мыльный пузырь. — Мы видим всех, а нас — никто.
Логан шагнул к ней, обнял и медленно расстегнул «молнию» на спине платья. Майя задумчиво доедали мороженое.
— Плавание в лунной дорожке может стать достойным завершением вечера. Ты еще не разучилась нырять?
— Вряд ли. — Она сняла туфли и сбросила платье, под которым не было ничего, кроме янтарного ожерелья. Потом повернулась, шагнула в прибой и нырнула в темное море.
Она плыла быстро, разрезая буруны и двигаясь легко, как русалка. Только когда душа запела от радости, Майя поняла, чего ей так не хватало.
Свободы, веселья и желания подурачиться.
Она обогнула буй, прислушалась к его гулкой пустоте, а потом перевернулась на спину и залюбовалась звездным небом. Вода нежно лизала ее грудь.
— Тебе когда-нибудь удавалось опередить Рипли в заплыве?
— Увы, нет. — Майя лениво провела ладонью по воде. — Она чувствует себя в море так же, как пуля в воздухе.
— Я следил за вами в бухте Тоддов. Гулял там с Заком и делал вид, что не замечаю вас.
— Серьезно? Я никогда тебя там не видела.
Когда ее голова оказалась под водой, Майя ничуть не удивилась. Этого следовало ожидать. Она извернулась как угорь и дернула Сэма за лодыжки.
Вынырнув, она повертела головой, откидывая с лица волосы.
— Ты всегда был простофилей.
— Зато ты до меня дотронулась. Так кто из нас простофиля? — Сэм плавал вокруг нее; его волосы были черными и блестящими, как у котика. — Я помню, как в первый раз заставил тебя бороться со мной. Мы были мокрыми, а твой синий купальник был вырезан так высоко, что я видел твои ноги до самых ушей. Эта сексуальная золотая родинка в виде пентаграммы свела меня с ума. Тогда тебе было пятнадцать.
— Купальник я помню. А что меня заставили бороться, нет.
— Вы с Рип прохлаждались в воде. А Зак возился со своей лодкой. Он просто бредил ею. Быстрой маленькой яхтой длиной четырнадцать футов.
Она это прекрасно помнила. Помнила, как сердце колотилось в ребра, когда на причал вышел высокий и дочерна загорелый Сэм, на котором не было ничего, кроме обрезанных джинсов и самодовольной усмешки.
— Я много раз плавала с Рипли в бухте, когда Зак возился со своей лодкой, а ты крутился рядом.
— В тот день, — продолжил Сэм, — я плавал с Заком на яхте и пытался что-то придумать. Уговорил его сделать перерыв и подплыть к причалу. Предполагалось, что мы начнем обливать вас водой и что вы с Рипли разозлитесь. Так ты и попала в мои ловкие руки.
Майя последовала примеру Логана и начала описывать круги. Ей нравилось, когда у Сэма было игривое настроение. В юности такое случалось редко. А сейчас, видимо, еще реже.
— По-моему, это мания величия. Память тебя обманывает.
— В этом моя память ясна как чистое стеклышко. Я уговорил Зака поплавать наперегонки с Рип, после чего мы остались одни. Было вполне естественно вызвать на соревнование тебя.
— Да, смутно припоминаю.
Смутно? Майя прекрасно помнила дрожь, сотрясавшую ее тело, когда Сэм плыл рядом, не сводя с нее глаз цвета моря. И желание, бушевавшее в ее крови, как летняя гроза.
— Конечно, я сдерживался и поэтому опередил тебя только на один гребок.
— Сдерживался? — Она запрокинула голову и начала изучать звезды. — Брось.
— Нет. Я хорошо знал, что делаю. Ты сказала, что у нас ничья, а я — что победа осталась за мной. Когда ты начала дуться, я окунул тебя в воду.
— Кажется, ты окунул меня, когда я заявила, что ты играл нечестно, — сказала Майя.
