Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Такая тактика позволяла подавляющей группе или даже группам стрелять в самых благоприятных условиях, хотя бы на первых порах, одновременно вынуждая батареи переносить свой огонь с одной цели на другую, что в принципе было делом непростым, а под интенсивным обстрелом осложнялось еще больше, заметно снижая общую эффективность ответного огня.
Идея поначалу вызвала множество споров, ввиду явной рискованности. Особенно для заигрывающих кораблей. Но после нескольких проработок с макетами на боевых планшетах ее признали стоящей, а риск вполне приемлемым. При благоприятном стечении обстоятельств это позволяло отвлекающей группе прорваться на прикрываемый батареями рейд еще до подавления активной обороны противника и воспрепятствовать его минированию или блокированию любыми другими способами.
Кроме тактических и стратегических вопросов, активно прорабатывалась возможность утечки информации о планировавшемся захвате Цусимы. После всестороннего анализа в штабе считали наиболее вероятной причиной столкновения со всем японским флотом у Цусима-зунда именно заранее подготовленные ответные действия противника. Вероятность случайного сосредоточения стольких отрядов на ограниченном участке моря в самый неподходящий момент была слишком незначительной.
Исходя из того, что японцы явно не ожидали полноценной высадки и захвата островов, высказывалось предположение, что они были извещены только о цели атаки, но не имели сведений о ее масштабе и задействованных средствах. Отсюда напрашивался вывод, что столь ценные сведения были получены вражеской разведкой с самого верха, где не знали подробностей.
Это казалось вполне вероятным, учитывая непозволительную словоохотливость некоторых больших начальников и тот факт, что карты Цусимы запрашивались из столицы. В том числе и внутренней ее акватории, изданные гидрографическим департаментом Морского министерства еще по результатам промеров глубин офицерами клипера «Посадник».
Добавила пищи для размышлений штабистам и аналитическая записка флагманского специалиста лейтенанта Леонтьева, в которой обобщались результаты перехватов вражеских телеграмм в ходе только что закончившейся операции. Из нее следовало, что японцы ввели новый телеграфный код, начав заменять им старый, уже хорошо освоенный нашими специалистами.
Если к началу операции даже не целые перехваченные телеграммы, имея значительную часть текста, в большинстве случаев удавалось довольно быстро разобрать, используя перевод добытого владивостокскими крейсерами на одном из перехваченных пароходов кода, выполненный нынешним флагманским переводчиком Занковским еще весной прошлого года, то теперь некоторые депеши, даже принятые станциями целиком, не читались. Причем таковых становилось все больше. Требовалось добыть новые коды.
Пока штаб думал, как быть дальше, а основные силы флота приводили себя в порядок, стоя в Такесики и Озаки, охрану вод, прилегавших к Цусима-зунду, обеспечивали номерные миноносцы, прикрываемые «Жемчугом» и дежурившими поочередно по двое суток тройками истребителей. Однако «Жемчуг» вскоре был также снят с дежурства и ушел на ремонт и бункеровку. Хотя повреждения на нем были минимальными, требовалось основательно осмотреть и проверить главные механизмы. Единственному быстроходному разведчику, оставшемуся у эскадры, при любом дальнейшем развитии ситуации хлопот наверняка хватит, а вот время для ремонтов уже вряд ли удастся выкроить.
При этом машинной команде крейсера ставилась задача, в первую очередь, добиться максимальной надежности и экономичности, поскольку о достижении проектной скорости хода речи, конечно, быть уже не могло. Хотя «Жемчуг» еще совсем недавно вышел из завода, теперь уже было совершенно ясно, что обеспечить быстрый и качественный восстановительный ремонт главных механизмов мастерские Владивостока все еще были не способны. Воспользовавшись предоставленной возможностью, механики сразу приступили к вскрытию холодильников и переборке паровой и водяной арматуры, закончив работы к утру 29 июня.
Одновременно с вводом в строй береговых батарей, вооруженных современными патронными орудиями, уплотнялись и усиливались дозорные линии. Выводились из консервации все доставленные на палубах транспортов катера и миноноски, перевооруженные в чисто артиллерийские корабли еще во Владивостоке. Уже на третий день освоения новых земель из привезенных на Цусиму четырнадцати миноносок восемь несли дозорную службу вместе с катерами. А оставшиеся шесть вместе с восемью паровыми катерами, несколькими портовыми и грунтовозными шаландами и четырьмя небольшими трофейными пароходами составили партию траления водного района Цусима-зунда.
Первые две ночи японцы активно стремились проскользнуть на рейд Озаки, не считаясь с потерями. Их многочисленные катера и миноносцы пытались нащупать прорехи в линии русских дозоров, но им это так и не удалось. При этом были потеряны пять катеров. Тогда они начали минную войну. В ней широко применялись даже небольшие парусные суденышки, конфискованные у корейских рыбаков и доставлявшие на внешний цусимский рейд по две-три мины за один рейс.
Факт начала минирования западного Цусимского пролива выяснился при достаточно трагических обстоятельствах. В ночь с 23 на 24 июня дозорная миноноска № 3 обнаружила рыбацкую шхуну, шедшую к берегу в четырех милях юго-западнее мыса Гоосаки. Немедленно двинувшись на перехват, через мегафон по-японски потребовали убрать паруса. Но судно попыталось уйти.
Мичман Бачманов, командир миноноски, решил взять шхуну на абордаж, надеясь перехватить японских лазутчиков, но когда приблизились к ней, раздался мощный взрыв, которым смело с палубы всю абордажную команду. От удара взрывной волны в корпусе открылись сильные течи. Пар в котле сразу «сел», и миноноска почти лишилась хода.
Более-менее уцелели лишь контуженые машинист и кочегар, которые с большим трудом смогли привести покалеченный кораблик в Озаки. Попутно они подобрали из воды своего командира и еще одного матроса, находившихся в бессознательном состоянии, а также оглушенного японца, чудом выжившего при взрыве. Все остальные погибли.
Этот-то японец и рассказал потом, что шхуна входила в состав только что созданного специального диверсионного отряда «Кокутай», задачей которого было блокирование русского флота на Цусиме. На взорвавшейся посудине имелись готовые к постановке две обычные якорные мины, которые подорвал динамитной шашкой командовавший судном мичман Тадзима. Пленный сиганул за борт, едва был подожжен фитиль, потому и выжил.
После этого случая дозорные суда либо открывали огонь с безопасного расстояния, либо ограничивались наблюдением, с последующей отметкой мест возможных минных банок. В случаях попыток минирования значительными силами в бой вступали истребители и миноносцы, отгонявшие японцев, активно огрызавшихся в ответ. В этих стычках получили серьезные повреждения и встали на ремонт к борту «Камчатки» миноносцы № 211 и № 203. О японских потерях ничего известно не было, но как минимум один миноносец они утащили от Цусимы на буксире. Это было обнаружено сначала катерным дозором, а с рассветом подтверждено наблюдателями с «колбасы».
В ответ на японские минные постановки наши истребители тоже начали навещать входные фарватеры Фузана и Мозампо, выставив за три ночи пять минных банок. Перестрелки между дозорами как у Цусимы, так и у корейских шхер стали привычным делом и уже не вызывали тревоги. Кроме того, корейские воды вблизи японских передовых баз начали скрытно осваивать подводники. Работая во взаимодействии с миноносцами, они выявляли районы маневрирования патрулей и учились их обходить на узких и достаточно мелководных фарватерах.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
