САЙМОН: Продолжает выходить на сцену, умирая от тысячи ран, которые сам же себе и нанес
И вот, наконец, Саймон. Средний по возрасту, шахматный гений, любит бить стаканы и носит синий свитер с высоким горлом. Он всегда подкалывает Теодора, убирает за Элвином и делает для семьи больше, чем Майкл Корлеоне.
Саймоны объективно трудолюбивы и успешны и знают, как складывать чемодан. В своей функциональной духовке, которой бы позавидовал любой шеф-повар, они регулярно готовят цыплят-гриль. Они устраивают эксклюзивные вечеринки, никогда не отказывают другу в беде и очень, ну очень-очень хорошо разбираются в программных бланках «Excel». Окружающие восхищаются Саймонами, чья элегантность подчеркнута идеально подобранными ремнями, туфлями и саквояжем.
Да, как кажется, Саймоны идеальные представители just f*cking do it… Но если копнуть поглубже, все обстоит иначе.
Все мы знаем множество Элвинов и Теодоров. Их несложно заметить – они приходят на встречи на 15 минут позже или же лихорадочно звонят через пять минут после ее начала, сообразив, что понятия не имеют, где именно она должна состояться.
Саймоны тверже. Они отточили до совершенства умение создавать видимость, будто у них все под контролем. Они ошибочно полагают, что быть востребованным и вечно находиться под дулом пистолета на передовой означает побеждать и преуспевать. Они маскируются под занятых пчелок и продуктивных трудоголиков, но постоянно живут в состоянии борьбы, даже если вы этого не замечаете.
Я это знаю, потому что когда-то была близко знакома с одним таким Саймоном.
С собой.
Я потеряла свой кошелек, так что вам уже не нужно ничего терять
В прошлом я умела делать вид, будто у меня все под контролем, и никто не догадывался, какое смятение обуревало мой разум и что творилось с моим телом. Я изнывала под невыносимым бременем огромного количества обязанностей, и мои ежедневные задания все больше напоминали процесс сортировки больных в приемном отделении больницы «Скорой помощи». И да, у меня все было схвачено в том смысле, что если передо мной ставили задачу, я могла ее решить. Я могла выполнить проект, который мне поручали. Я могла высказать убедительное и обстоятельное мнение по поводу каверзного философского вопроса о статусе ваших романтических отношений. Я была дочерью, другом, студентом, работницей, боссом, женой, редактором, чирлидером, психологом, тестовым слушателем и настоящим ниндзя в плане того, что у меня все схвачено, все под контролем.
Однако семь или восемь лет назад передо мной возникла проблема, и я не знала, как ее решить.
Целую неделю я чувствовала себя неважно. У меня болел желудок. Несильно, но постоянно голова гудела. Я не могла вдохнуть полной грудью и время от времени спрашивала себя, не новый ли лифчик причина всех проблем. (Спойлер: нет, лифчик был ни при чем.) Однажды утром, собираясь на работу, я сказала мужу, что меня тошнит.
– Может, у тебя похмелье? – спросил он.
Хотя его предположение было уместным в мои тридцать с небольшим (ладно, даже теперь, когда мне под сорок, оно было бы справедливым), я с уверенностью могла сказать, что не похмелье было причиной тропического урагана, который в тот момент бушевал у меня внутри, где-то в районе солнечного сплетения.
Теперь я думаю, что мне, наверное, следовало сказаться больной и не ходить на работу. Стояло лето, пятница – конец недели, так что нужно было появиться в офисе всего на полдня, к тому же большинство народа, включая моего босса, было в отпусках. Кроме того, я на самом деле плохо себя чувствовала. Но у Саймона было запланировано столько всякой хрени на этот день! Так что Саймон помчался в подземку и сел в поезд.
Мое отвращение к нью-йоркской подземке невозможно преувеличить (этот факт подробно задокументирован в моих книгах), а в тот день это чувство еще утроилось. Мне казалось, что меня сейчас начнет рвать и я будут блевать все пятнадцать станций, пока не вырвусь на свободу на станции «59-я улица» и не добегу в лихорадке до офиса, где смогу прочистить себе желудок в тишине и спокойствии. По крайней мере, я сделаю это не в мусорную корзину на платформе.
Наконец я добралась до цели, склонилась над унитазом в женском туалете на 12-м этаже крупного издательского дома, и… ничего. Очевидно, тропическая буря еще набирала мощь в некотором отдалении от береговой линии. Я прошла к своему столу, включила компьютер и отправила мужу электронное письмо со словами: «Ух, мне все еще хреново». Потом накатила еще одна волна тошноты, и я помчалась обратно в туалет. И снова ничего.
Охренеть, я что, беременна?
Плюхнувшись на крутящийся стул, я попыталась устроиться поудобнее, чтобы наконец приступить к работе, ради которой пришла в тот день в офис. В конце концов, я была влиятельным лицом, девочкой, которая все может. Победа над неприятностями – это мой стиль.
Но потом у меня стали неметь руки. Это было что-то новое. Вдруг я почувствовала, что не могу дышать. Я встала, и в глазах у меня потемнело.
«Меня отравили?» – подумала я. Такую мысль мне подкинул мозг. Я не дурачу вас. ОТРАВИЛИ! ЭТО ОЧЕВИДНО!
Я подошла к офисной ячейке своей приятельницы и прошептала: «Пожалуйста, позвоните моему мужу. Со мной происходит что-то ужасное». Моя коллега приняла мудрое решение: она позвонила сначала в пункт медицинской помощи, располагавшийся в холле нашего здания. Потом пришли охранники, чтобы доставить меня в кресле-каталке вниз, потому что я не могла идти. Они привезли меня туда, и (я пропускаю описание событий, произошедших со мною в течение следующих трех часов) медсестра сообщила мне: нет, я не беременна, меня никто не отравлял и, скорее всего, меня накрыл приступ острого панического расстройства.
«В самом деле? – подумала я. – Только этой фигни мне сейчас не хватало! Острое паническое расстройство?»
Снова выброшу описание долгой дороги, которая привела меня от приступа острого панического расстройства номер один к уходу из солидной корпорации, к философии пофигизма, к написанию первой, а потом и второй книги, которую вы держите в руках. Выученный мною в тот день урок звучал так: то, что вы перелопачиваете кучу дерьма каждый день, еще НЕ означает, что у вас все под контролем.
